– Хотела вырваться к тебе, да все никак. Смена в кафе заканчивается в тот самый час, когда у вас отбой…

– Как там Спенсер? Бенни сказал, что он жутко перенервничал из-за меня.

– Мам, ну ты серьезно? – буркнула Калли.

– Меня уже готовят к выписке. Значит, не все так плохо, – застенчиво улыбнулась Мэйджа.

– Тебя выписывают, чтобы ты освободила койку для платежеспособного пациента!

Калли была настолько подавлена, что уже слабо соображала, что говорит и кому. Только заметив угнетенное выражение лица матери, она поняла, что ляпнула что-то не то.

– Прости, мам… прости. Пойду принесу воды.

Калли и жаль было маму, и злилась она на нее. Злилась за то, что та заболела; за то, что доставила ей еще больше хлопот; за то, что превратила ее лучшие годы жизни в худшие, заставила так быстро повзрослеть, лишила всех радостей; за то, что так сильно любит и так боится потерять ее… Да, во мраке безнадежности зачастую вспыхивают вот такие подлые мысли и чувства. Немногим удается избежать этого. И всем, кто не справился, становится стыдно, очень-очень стыдно за все эти хлещущие неконтролируемым потоком пакости, что так долго созревали в глубине надорванного сердца.

– Может, врача позвать?

Калли сидела на диванчике у двери маминой палаты, приложив ладони к пылающим вискам, и, шатаясь из стороны в сторону. Не сразу она обратила внимание на девушку, стоявшую рядом с ней и обеспокоенно глядевшую на нее.

– Нет, – убитым голосом ответила Калли.

– А, ты навещаешь кого-то. Кто у тебя?

Калли наконец посмотрела на девушку: лысый, тощий человечек с приятной улыбкой и нарисованными светло-коричневыми бровями; голые бледные веки обрамляли выпуклые серые глаза, а острые головки ключиц так и норовили прорвать туго натянутую на них, тоненькую кожу.

– Мама…

– Мой брат понял бы тебя сейчас. Он тоже нервничает, переживает. Я за него беспокоюсь даже больше, чем за себя. Хорошо, что мне удалось уговорить его пойти в Клуб поддержки, Нэши Балдрич. Ему вроде там понравилось. Со мной он не может поделиться своими переживаниями, а там выговорился. А что, если… тебе последовать его примеру? – робко предложила девушка.

Калли улыбнулась. Но на самом деле ей хотелось плакать. Вот только лить слезы при смертельно больной девушке ей было неловко. Это почти измывательство. Калли опустила голову, быстро протерла глаза и невольно посмотрела на запястье девушки. На нем был идентификационный браслет.

– Бейтс… – прочла Калли фамилию, напечатанную на браслете.

– Марта. Марта Бейтс, – засмущалась девушка. – Прости, что сразу не представилась. А тебя как зовут?

– Калли.

– Очень приятно, Калли.

Все это казалось каким-то странным, нелепым сном. Таких совпадений не бывает. Не бывает!

– …Твой брат – Савьер Бейтс? – уточнила Калли, а голос ее при этом дрогнул, будто от ответа на этот вопрос зависит ее жизнь. Хотя… «будто» здесь лишнее слово. Так оно и было.

– Да. Ты его знаешь? – Калли рассеянно кивнула. – Как тесен мир! Невероятно! – обрадовалась Марта.

Невероятно… Калли снова приложила руки к вискам, снова начала раскачиваться как маятник. Марта что-то весело рассказывала ей, а та не слушала ее. Калли слышала только свой визгливый внутренний голос: «Я не поверила ему. Посмеялась над ним, обвинила, накричала. Господи! Я еще пожелала смерти его сестре! Я же не знала, я же не хотела… Все пропало. Вот сейчас точно все пропало! Как это произошло, как… Почему я стала такой подозрительной? Такой дурой?! Руди велел мне быть с ним осторожней. Миссия успешно провалена! Что я наделала?! Что ТЕПЕРЬ мне делать?..»

– Калли, ты слышишь меня? Калли, успокойся… Вколите ей что-нибудь, ее трясет всю… Калли! Калли, очнись… Доктор, она жива?..

Глава 15

Белларские определили Искру в лицей. На собеседовании выяснилось, что девочка, находясь до этого на домашнем обучении, уже давно обогнала всех по программе. То, что ее сверстники проходили целый месяц, Искра осваивала за несколько дней. Учителям она сразу понравилась. Искра была спокойная и трудолюбивая.

– Ирина Григорьевна, Евушка сказала мне, что в классе появилась новенькая. Цыганка… Это правда? – налетела на классного руководителя одна из мамаш.

– Да. Я хотела сообщить вам об этом на ближайшем родительском собрании.

– До ближайшего родительского собрания вы должны перевести эту новенькую в другой класс, а лучше – в другую школу!

– Алла Львовна, объясните, что вас не устраивает? – растерялась учительница. – Искра обидела вашу дочь?

– Пока нет. Но… У Евушки дорогой телефон. Одежду я ей покупаю не на рынке. И что мне теперь, каждый день молиться, чтобы ее не обокрали?! Или посылать дочь в школу в обносках, чтобы, не дай бог, ничего не приглянулось этой цыганке?!

– Ну напрасно вы так, Алла Львовна. Искра из приличной семьи, за ней не было замечено никаких…

– Такие, как она, должны находиться в спецучреждениях! – перебила разгневанная родительница. – Ей не место среди нормальных детей! Я думаю, со мной согласятся многие родители. Если вы, Ирина Григорьевна, не решите этот вопрос, то я добьюсь, чтобы перевели в другую школу не только Искру, но и вас!

Павла стояла за полуоткрытой дверью класса и все слышала. И стыдно ей было, и злость закипала в ней. Искра ждала ее в фойе, стоя за широкими листьями пожелтевшей пальмы, у окна. Павла по настоянию мужа первое время сопровождала Искру до школы и обратно. Митя переживал, что девочка может заблудиться в большом городе.

– Искра, пойдем.

– Ты должна была приехать шестьдесят четыре машины назад, – сказала Искра, не поворачиваясь к матери.

Павла вздохнула, посмотрела по сторонам суетливо, подошла к дочери, резко повернула ее к себе лицом.

– Да говори ты нормально! – прошипела она. – Ты же не дура! – Павла всмотрелась в непроницаемое лицо Искры. Ей вдруг захотелось ударить ее, добиться реакции нормального человека, услышать крик обычного, испугавшегося ребенка, увидеть слезы, обиду в ее глазах. Но Павла также понимала, что даже если она ударит ее со всей силы, то та никак не отреагирует. Будет просто стоять и смотреть на нее таким же тупым взглядом. Павле никак не удавалось принять тот факт, что у нее – такой красивой, талантливой, аристократичной девушки и Лари – жгучего, обворожительного парня – родилось вот такое нечто. – …Пойдем.

Когда они подошли к выходу, мать внезапно остановилась, услышав знакомый повелительный голос:

– Не приближайся к этой Искре, поняла меня? Даже не смотри в ее сторону! Ну а если Эта все-таки вздумает прицепиться к тебе, то не гнушайся, поставь ее на место! С ними надо как можно жестче, иначе несдобровать.

Это была Алла Львовна Аверьянова и обращалась она к своей