закашлялась. Моча попала в нос, рот и глаза, пропитала ее курточку…

– Мама говорит, что цыгане всегда воняют ссаниной! – выдала Ева.

– Права твоя мама! – засмеялась Варя.

Искра пыталась вырваться, увернуться, но ребята крепко и очень больно держали ее. И все смеялись, смеялись, смеялись.

* * *

Не дождавшись матери, Искра пришла домой. Тоша выбежала из своей комнаты, услышав скрип входной двери.

– Фух, Искра, это ты… Я думала, родаки вернулись.

Из комнаты выглянул паренек.

– Тош, мне сматываться? – прошептал он.

– Не, ложная тревога. Это… сестра. – Тоша подошла к Искре, заметила, что у той мокрая шапка и волосы, торчащие из-под нее, на куртке какие-то разводы, и запах… стойкий, отвратительный запах отравлял воздух. – Фу, сестра, ты в чем?!

– Меня облили мочой, Тоша, – спокойно ответила Искра.

– Чего?! Кто облил?!

– Одноклассники. Меня так поздравили с днем рождения.

Тоша помогла Искре снять испорченную верхнюю одежду и приказала ей принять душ, сказав перед этим:

– Забудь обо всем, ладно? Они – моральные уроды. Родители придут, тортик поедим. Я свечки красивые купила.

Пока Искра мылась, Тоша разогревала ей обед и думала о том, что произошло. Она давно предчувствовала это. Искра идеально подходила для гадких насмешек и более серьезной травли. Защититься она не могла, и никто не хотел за нее заступиться. Отец вечно занят, приходит с работы еле живой, какие уж там школьные разборки? Ну а про Павлу и говорить нечего. «А мне впрягаться есть смысл? – задалась вопросом Тоша. – С малолетками бесполезно выяснять отношения. Никто для них не авторитет. Может, я даже хуже сделаю…»

Искра, помывшись и переодевшись, заглянула в зал. Там на ковре распластался парень Тоши и по совместительству ее одногруппник из техникума.

– Леша Чилим, – представился он, заметив на себе изучающий взгляд Искры.

– Как водяной орех.

– А? – не понял Леша.

– Твоя фамилия… как водяной орех… Чилим.

– А-а-а… – Леша сел в кресло и позвал к себе Искру. – Что будешь делать со своими одноклассниками?

– Буду учиться с ними в одном классе.

– А за «поздравление» ничего им предъявить не хочешь? Я бы их всех урыл.

– Урыть – это значит наказать?

– Наказать, да.

– Зачем их наказывать?

– Потому что они тебя обидели. И обидят еще, – вкрадчиво объяснял Леша. Тоша рассказала ему вкратце о том, какая Искра и как с ней нужно вести себя. Точно не смеяться и не злорадствовать. Леша это хорошо усвоил и потому разговаривал с Искрой как со своим трехлетним братом. – Если тебя кто-то обижает, ты не должна это хавать… то есть терпеть. Да и тебе станет легче, если ты быканешь в ответ. То есть накажешь.

– Я не хочу наказывать, я хочу дружить.

– Не получится у тебя подружиться с теми, кто тебя обижает.

– Я не умею наказывать.

– Надо научиться. Иначе до конца жизни будешь захлебываться чужой мочой.

– А как бы ты их наказал, Леша?

– Ну-у не знаю… Они мне мочу плесканули в лицо, а я… бензин, например. Кинул бы спичку в харю, и гори, сука, ясно, пока не погасло, ха-ха! – Леша, конечно, говорил все это в шутку, но Искра этого не понимала.

Бензин раздобыть ей не удалось, зато нашла керосин в кладовке, там же и спички обнаружила. В школу явилась Искра во всеоружии.

– Ева, – позвала она одноклассницу.

– Чего тебе, Ссанина?

Искра быстро достала из своего рюкзака бутылочку с керосином, открутила крышку и плеснула опасную жидкость в лицо ничего не соображающей Евы.

– Ева!!! – подбежала Варя, оттолкнула подругу в сторону, затем повернулась лицом к Искре. Та уже зажгла спичку. – Держите ее!!!

Мальчики схватили Искру за руки, девочки завизжали. В класс ворвался учитель, увидел зажмуренную, рыдающую, облитую чем-то Еву, рядом с ней трясущуюся Варю и в нескольких шагах от них Искру, которую с трудом сдерживали донельзя перепуганные одноклассники.

* * *

Искру поместили в психоневрологический интернат. Необходимо было установить причину, из-за которой она чуть не покалечила одноклассницу, определить диагноз, если таковой имелся. Искра большую часть времени проводила у зарешеченного окна, за ним шумела тусклая жизнь в клеточку… Искра всё вела счет проезжавших мимо интерната машин, с их помощью она подсчитывала время, потраченное на ожидание Павлы и Мити. Она верила, надеялась, каждый день ждала, что ее заберут или хотя бы навестят. Но прошло уже три недели, а никто из Белларских так и не явился. Врач-психиатр, Тамара Касьяновна Колышева, женщина с мягким нравом, с очень добрым, шаровидным лицом и ласковым голосом, ежедневно опрашивала Искру. Она выяснила, что ее пациентка подверглась нападению со стороны одноклассников. Также Колышевой стало известно, что зачинщицей была потерпевшая, Ева. В свою очередь, последняя поддалась подстрекательству своей матери, которая весьма яростно восприняла тот факт, что в одном классе с ее дочерью будет учиться цыганка.

– Ты рассказала кому-нибудь о том, что с тобой сделали Ева Аверьянова, Варвара Кравченко и другие?

– Да. Тоше.

– Тоша – это Антонина Белларская, дочь твоего отчима? – Искра кивнула. – Рассказав обо всем Антонине, ты решила отомстить Еве, правильно?

– Леша Водяной орех, парень Тоши, сказал, что я должна наказать их. Я не знала, что их нужно наказать, а если и знала бы, то не знала, как их наказать. Хорошо, что Леша подсказал. – Когда Искра нервничала, она говорила быстро, с многочисленными повторениями, вот как сейчас.

Тамара Касьяновна все записывала в свою толстую тетрадь. Искра была ей симпатична. Колышевой нравилось то, что девочка легко идет на контакт, не замыкается, не молчит, хотя такое поведение было бы ожидаемым в ее случае.

– Искра, среди твоих вещей я обнаружила вот эту фотографию. – Колышева показала фото с Искрой и Анхелем. – Она меня очень заинтересовала. Скажи, пожалуйста, кто этот мальчик?

– Анхель. Племянник моего папы. Значит, он мой двоюродный брат.

– Ты так бережно хранишь фотографию с ним. Он дорог тебе?

– Он серьезно болен. Он самый слабый в стае. Я помогала ему, а потом нас разлучили.

– Значит, ты заботилась о нем? – Тамара Касьяновна была приятно шокирована.

– Это была моя роль в его судьбе.

– А сейчас ты скучаешь по нему? Беспокоишься за него?

– Не могу сказать «да». – Стало заметно, как Искра еще сильнее заволновалась: глаза забегали, дыхание участилось. Она залепетала: – Он болен, он слаб, он был в моем расписании. Я помогала ему, это моя роль.

– Он умер, Искра. Анхель умер.

Искра, до этого избегая прямого взгляда Тамары Касьяновны, тотчас уставилась на нее. Руки ее вцепились в сиденье стула, губы крепко сомкнулись и задрожали, в глазах набухли слезы.

– Спокойно, – спохватилась Колышева, добившись своего. – Я проверяла тебя. С Анхелем все в порядке.

– Вы… вы плохой человек,