С сердитым и разочарованным рычанием он схватил ее и перетащил на свою сторону кареты. Она тихонько вскрикнула от удивления, когда приземлилась у него на коленях.

Он выдавил сквозь стиснутые зубы, его рот был в дюйме от ее рта:

— Я не могу тебя хотеть, черт возьми!

— Но ты хочешь, — выдохнула она так тихо, что звук почти растворился в тени. Вся она дрожала.

— И это не ошибка.

Его взгляд упал на ее рот, затем он плотно прижался своими губами к ее губам. Ее разум закружился от натиска гнева и возбуждения, пронизывающего их обоих в равной мере. Она открыла рот под голодным желанием его поцелуя и услышала низкий стон, вырвавшийся из ее собственного горла.

Когда он погрузил свой язык в ее рот, она приветствовала его грубое нападение, ее язык обвился вокруг его и втянул его глубже. Вместо того, чтобы испугаться его потери контроля, она радовалась этому. Она протянула руку к его затылку и ободряюще провела пальцами по его шелковистым волосам, пока он продолжал восхищаться ее губами поцелуем, который был более голодным, более требовательным и собственническим, чем она могла себе представить. Она жаждала этого поцелуя так же сильно, как и он.

Когда она больше не могла выдерживать запыхавшийся поцелуй, она оторвала рот, чтобы хватать ртом воздух. Ее пальцы потянули за его галстук и воротник, обнажая его горло для своего жадного рта, и возбуждение охватило ее, когда она почувствовала, как его пульс пульсирует на ее губах. У него был восхитительный вкус: мужчины, портвейна и табака, и она не могла насытиться им, не могла удовлетворить свой аппетит. Не могла достаточно истязать его своими поцелуями, которые раздували гневный ожог внутри него.

— Я волную твою кровь, — пробормотала она ему в горло, с волнением осознавая, что это правда.

— Ты сам мне так сказал.

Она облизнула его адамово яблоко и впитывала каждый тяжелый вдох, который он делал под ее ищущими губами. Ее поцелуи мучили его, и она радостно наслаждалась этим. Она хотела услышать, как он признается, что она права, что целовать ее и прикасаться к ней не было ошибкой, что он хотел ее…

— Я был неправ.

Он зарычал и еще раз приник к ее губам.

О, ложь! Но Себастьян лгал себе не меньше, чем ей. Даже сейчас жар искрился везде, где касались их тела. Она не была похожа на леди Джейн или других светских дам. Не пристойная, не скромная и уж точно не пассивная. Но он все равно хотел ее, и ее сердце забилось от радости.

Она приподнялась, чтобы полностью встретить его рот, и жадно поглотила его поцелуй, позволяя своей необъяснимой боли унести ее. Когда он снова поцеловал ее, она прижалась к нему и встретила поцелуй за поцелуем, лизание за лизание, каждый укус за дразнящий укус. Он не мог скрыть воздействия, которое она оказывала на него, и его начало трясти от потери драгоценной сдержанности. Но она почувствовала в нем перемену, неохотную капитуляцию, поднимающуюся из глубины его души, которая, как она знала, стоила ему большой гордости.

— Я не могу тебя иметь, Миранда.

Вопреки собственным словам, он потянулся к ее спине, и его ловкие пальцы мастерски расстегнули ряд крохотных крючков на ее платье.

— Твоя репутация будет испорчена, а меня все равно заставят жениться на ком-то другом.

У нее перехватило дыхание, когда он стянул лиф до талии и обнажил корсет под ним. По телу пробежала дрожь нервного возбуждения, когда его рука скользнула по шнуркам спереди. Тепло его прикосновения проникло в ее плоть сквозь жесткий материал, как будто его вообще не было.

Он поднес губы к ее уху и горячим шепотом признался, пока его пальцы выдергивали шнурки из петель:

— Но я все равно хочу тебя.

Затем его рот приник к ее уху, а его язык погрузился глубоко внутрь в самом эротическом поцелуе, который она когда-либо испытывала, заставляя ее цепляться за него, чтобы не упасть. И все же ее сердце бешено забилось. Она едва могла в это поверить — Себастьян Карлайл хотел ее. Мужчина, который когда-то был для нее не более чем раздражающим соседом, стал ее другом, а теперь стал значить гораздо больше.

Когда он распахнул ее корсет и стянул с нее короткую сорочку, чтобы обнажить ее грудь, она не смогла сдержать низкий стон, исходивший от нее. Куда бы он ни посмотрел, жар его взгляда прожигал ее. И он смотрел на нее с жадностью своими темными глазами, в то время как она лежала на его коленях. Он соблазнительно улыбнулся, когда ее соски затвердели на прохладном воздухе под жаром его взгляда.

— Мы находимся в темном и уединенном месте, — пробормотал он.

Его хриплый голос кружился вокруг нее, нагревая ее изнутри.

— В тени, где никто не может нас видеть и никогда не узнает об этом.

Она вздрогнула при воспоминании о том, что она сказала ему в ночь оперы, в том совершенно скандальном, совершенно дразнящем разговоре, который они вели в тени. Тот, который оставил ее жаждущей чего-то. Затем, как и сейчас, ее дыхание стало частым и прерывистым, а кончик языка высунулся, чтобы облизать внезапно пересохшие губы. Она прошептала:

— Такое место, где у женщины может возникнуть соблазн сказать мужчине, чего она хочет?

Он медленно обвел кончиком пальца ее левый сосок, заставляя его болеть.

— А у мужчины может возникнуть соблазн выполнить любое ее пожелание.

— Да, — вздохнула она. Она выгнула спину от его прикосновения, не в силах лежать неподвижно под мучительными прикосновениями его пальца.

Он мягко рассмеялся ее нетерпеливому ответу, и глубокий звук пронзил ее. Боже, как она любила слышать его смех! Он никогда не был более привлекательным, чем когда был счастлив, и ее сердце болело из-за него невыносимо сильнее.

— Что тебе нужно, Роза? — пробормотал он.

— Скажи мне, и я дам тебе это.

Она сглотнула. Она знала, что должна остановить это, положить конец этому, прежде чем все выйдет из-под контроля. Но искушение было слишком велико, так как он заставлял ее чувствовать себя слишком восхитительно.

Ее сердце колотилось так сильно, что она была уверена, что он это почувствовал, и она прошептала:

— Поцелуй меня.

— Как пожелаешь.

Он наклонился и схватил за сосок губами. Она ахнула от его дерзости. Ощущение его горячего влажного рта на ее остывшей коже потрясло ее, и она сильно вздрогнула, только чтобы задохнуться во второй раз, когда его язык лизнул ее, водя его вокруг соска так же, как он делал