кончиком пальца. Это был не поцелуй. Это было намного соблазнительнее, настолько восхитительнее, что она поджала пальцы ног.

Когда он своими посасываниями превратил ее сосок в твердый камешек, оставив его горячим и ноющим, он перешел к другой груди, чтобы заново начать сладкую пытку.

Она беспокойно заерзала у него на коленях, не в силах спокойно лежать, пока он ласкал ее сосок.

— Себастьян, — запротестовала она между свирепыми маленькими вдохами, — что ты…

— Шшш, — прошептал он, его рот не покидал ее обнаженную плоть, даже когда он протянул руку, чтобы ласкать верхнюю часть груди, как будто успокаивая дикого котенка. Когда она открыла глаза, чтобы посмотреть на него, чисто женское ощущение охватило ее при виде его чувственного рта на ее груди. Ее бедра сжались от горячей боли, которая захлестнула ее и перехватила дыхание.

Внезапно он прекратил дразнить ее. Он взял ее грудь глубоко в рот, жадно посасывая ее. Так сильно, что его губы будто бы вытащили пульсирующую боль между ее бедер, как веревку, заставив ее задыхаться, а ноги дрожать.

В последний раз нежно поцеловав ее возбужденный сосок, он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

— Что еще тебе нужно, милая Роза? — спросил он хриплым и соблазнительным голосом.

— Прикоснись ко мне, — выдохнула она так тихо, что с ее губ будто не слетело ни звука.

Когда его темные глаза на мгновение задержали ее взгляд, первобытное удовольствие ярко вспыхнуло в их глубинах. Затем он опустил голову и подул струей холодного воздуха на ее влажный сосок.

Встряхнувшись от неожиданного ощущения, у нее вырвался крик. Она вздрогнула, но рука, которая нежно гладила ее, теперь удерживала ее, чтобы она не сползла с его бедер. Он подул на ее другой сосок, и она застонала от сладкой пытки. Кто знал, что самым дразнящим прикосновением будет то, чтобы вообще ее не трогать?

Она захныкала:

— Себастьян…

Нечестная попытка остановить его ласки, когда меньше всего она хотела, чтобы он остановился. Вместо этого она каким-то образом нашла достаточно ясности в своем затуманенном возбуждением мозгу, чтобы выдавать между тяжелыми вдохами:

— Ты не… делаешь то, что… я хочу.

— Нет. На этот раз я делаю то, что хочу я, — пробормотал он, прижимаясь своей мягкой щекой к ее груди. Затем его рот переместился к другой груди, чтобы снова посасывать ее, так же жадно, как и раньше.

Она выгнула спину, погрузив грудь глубже в его рот.

— Ты … играешь нечестно, — выдохнула она.

Он только рассмеялся над ее протестом, как будто он точно знал, чего ее тело жаждало от него и как мучить ее самыми соблазнительными и чудесными способами. Глубокий звук щекотал ее сосок и прокатился по ее спине.

Он играл нечестно. У нее были груди, которые он мог легко обнажить, сделать твердыми и ноющими, размять пальцами и сосать ртом. Мужчины. Даже в интимной близости они обладали всеми преимуществами. Ведь она не могла снять с него рубашку и сделать то же самое с…

Ей пришла в голову мысль, очень восхитительная. Она чуть не рассмеялась в озорном восторге. О, сейчас он попробует свое же лекарство! Но честно было честно, и если он мог играть по этому новому своду правил, то и она могла.

Повернувшись у него на коленях, чтобы освободить себе место, она провела рукой между их телами, нашла пуговицы на его брюках и быстро освободила их.

Он напрягся, его глаза потемнели от сильного возбуждения.

— Что ты делаешь?

— Нечто вдохновляющее, — прошептала она свои слова из оперы. Позволяя себе быть смелой и соблазнительной, не обращая внимания на нервную дрожь пальцев, она сунула руку ему в брюки, прежде чем он смог ее остановить.

Он резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы, когда его тело мгновенно напряглось. С гортанным смехом она смело дотронулось до него и вытащила его из брюк, прижавшись ладонью к складкам юбки.

— Миранда, — предупредил он хриплым голосом, но не остановил ее.

Она была слишком очарована его твердым мужским достоинством под ее пальцами, чтобы обращать внимание на любые предупреждения. Такой мягкий снаружи, такой стальной твердый внутри, длинный и толстый, удивительно теплый… Она могла бы поклясться, что чувствовала его пульсацию на своей руке, как учащенное сердцебиение, и когда она провела кончиками пальцев по его длине и по его кончику, она обнаружила каплю влаги, которая собралась в крохотной щели. Она обвила его пальцами и сжала.

Он вздрогнул, когда проклятие сорвалось с его губ, и его рука метнулась вслед за ней.

Ее губы в знак протеста приоткрылись. Как он посмел оторвать ее руку, когда подверг ее такой восхитительной пытке? Что он закончил этот чудесный момент сейчас.

— Вот так, — проинструктировал он. Его рука обняла ее руку и показала ей, как втереть каплю влаги в его кожу, чтобы он стал скользким под ее кончиками пальцев, как сжимать и гладить его… Вверх и вниз по его стволу, от набухшего кончика до основания, твердо и быстро. Он зарычал:

— Боже мой, да… вот так.

Его глаза зажмурились, когда он повесил голову вниз, наслаждаясь удовольствием, которое она ему доставляла. Теперь уже нельзя было отрицать, как сильно он хотел, чтобы ее руки были на нем, и ее грудь взлетела от вновь обретенной силы, которую она имела над ним.

Он убрал свою руку с ее ладони и погладил ее тело. Его пальцы запутались в ее юбке и подняли ее до колен, не в силах поднять ее выше из-за того, как она лежала на его бедрах. Но достаточно высоко, чтобы обнажить кружевные края ее чулок, достаточно высоко, чтобы его рука легко скользнула под нее и ласкала пальцами обнаженную внутреннюю часть бедра. Она захныкала, когда ее охватило беспричинное желание, чтобы ее ласкали между ног, чтобы его рука оказалась на том месте, где она так жаждала.

— Я собираюсь прикоснуться к тебе сейчас, — предупредил он, его собственное дыхание вырывалось неровными выдохами, пока она продолжала водить по нему рукой.

— Если ты хочешь, чтобы я остановился…

— Не останавливайся!

Мысль о том, что его руки покидают ее тело, была невыносимой.

— Пожалуйста, Себастьян. Я хочу этого.

Его рука скользнула между ее ног, и когда его пальцы легонько коснулись ее складок, она застонала от того, насколько приятным было прикосновение к ней.

— О да… пожалуйста.

Он нежно поцеловал ее и простонал:

— Роза.

Его пальцы стали смелее ласкать ее, скользя по ней глубже с каждым прикосновением, пока он не проскользнул внутрь. Вздохнув от удивления, она задрожала вокруг него, затем все