вверила ему все, и увенчала его голову звездным пилосом. И если наше видимое небо есть покров Аттиса, то разве не должно понимать реку Галлу как Млечный Путь? Ибо говорят, что там претерпевающее тело смешивается с бесстрастием круговращения пятого тела. И только насколько позволяет Мать Богов, этот умный бог Аттис, подобный солнечным лучам, должен прыгать и вращаться в танце. Но когда он вышел за эти пределы, дойдя вплоть до низшего, миф говорит, что он нисшел в пещеру и сблизился с нимфой; нимфа здесь понимается как влажность материи. Миф не говорит тут о материи как таковой, но о последней и низшей бестелесной причине, существующей прежде материи. Ведь и Гераклит сказал:

Душам смерть – воды рождение.

Руины Врат Плутона в Иераполисе

Значит, этот Галл, умный бог, связывает материальные эйдосы, которые суть под Луной, с той причиной, что сверх и прежде материи, не как иное с иным, но как нечто, относящееся себе. Но что же тогда представляет собой Матерь Богов? Она – источник умных и демиургических богов, их кормчий на пути к богам видимым, мать и супруга великого Зевса, существующая после и вместе с великим Творцом; она госпожа всякой жизни и причина всякого рождения, с легкостью наделяющая совершенством все сотворенные вещи; она рождает без страсти и вместе с Отцом творит все вещи; она – дева, не имеющая матери, возведенная на престол Зевсом, и истинно Мать всех богов! Ибо, приняв и содержа в себе причину всех богов – и умопостигаемых, и сверхкосмических, – она стала источником умных богов. И эта богиня, будучи и Провидицей, прониклась бесстрастной любовью к Аттису, ибо не только оматериаленные эйдосы, но и первейшие причины этих эйдосов добровольно служат ей и исполняют ее волю. И вот что миф говорит далее: она есть Провидение, хранительница и спасительница рождающегося и гибнущего, возлюбившая творческую и породительную причину, приказывающая ей рождать более в умопостигаемом, [чем в чувственном]; она желала, чтобы эта причина обернулась к ней и обитала с нею, и заповедовала ей не быть с иными вещами, но устремиться разом к спасительной единовидности и избежать тяготеющего к материи. Она приказала смотреть на нее – источник демиургических богов, не влекущийся в рождение и не очарованный им. Таким образом определила она великому Аттису быть еще большим творцом, поскольку во всех вещах обращение к лучшему действеннее, нежели склонение к худшему. И пятое тело, тем самым, демиургичнее и божественнее [материального тела], потому что тесней связано с богами. Никто, конечно же, не дерзает утверждать будто бы некое тело – пусть даже оно и составлено из чистейшего эфира – превосходит душу чистую и незапятнанную, такую, какой была душа Геракла, когда Творец посылал его сюда: ибо, по-видимому, она была куда действеннее именно тогда, нежели когда отдала себя некоему телу. Ибо и теперь, когда он вернулся к Отцу, целокупный к целокупному, ему легче осуществить попечение о своей области, нежели прежде, когда он носил плоть, будучи среди людей.

Таким образом, ясно, что во всех вещах куда действеннее отступление к высшему, нежели обращение к низшему. Это и есть то, чему нас стремится научить миф, повествуя, что Мать Богов заботится о том, чтобы Аттис не оставил ее или не возлюбил другую. Но он отошел от нее, дойдя вплоть до самых пределов материи. Поскольку же должен был быть положен конец беспредельности, и он должен был остановиться, то великий Гелиос Корибант, царствующий вместе с Матерью и вместе с ней творящий все вещи, промышляющий о них и без нее не делающий ничего, убедил Льва обнаружить становление. Что же это за Лев? И в самом деле, мы слышали, что он пылающий, значит, он есть причина, предшествующая горячему и огненному, и ему должно противостоять нимфе, стать завистником ее близости с Аттисом. Кто есть нимфа, уже сказано. Миф говорит, что Лев служит творящему Провидению о сущих, которое, очевидно, означает Мать Богов. Потом миф говорит, что выявление и обнаружение юношей [истины] становится причиной его оскопления.

Что обозначает это оскопление? Удержание беспредельного. Ибо становление было заключено творящим промыслом в определенных эйдосах, и не без так называемого безумия Аттиса, который выступил и преступил меру, и через это обессилел, и стал уже невластен над собой; это не нелепо, ибо речь идет о причине, низшей среди богов. Для примера рассмотри свободное от всяких изменений пятое тело, то, что в области лунного света, там, где мир длящегося рождения и умирания граничит с пятым телом. Итак, мы видим сияние Луны подверженным изменениям и случайностям. Значит, не нелепо предположить, что и Аттис есть некий полубог, – именно это хотел сказать миф; однако лучше сказать, что он бог для Вселенной, ибо произошел из третьего творца и вновь восходит к Матери Богов после оскопления. Но, поскольку он представляется тянущимся и склоняющимся к материи, можно безошибочно сказать, что, будучи крайним богом, он есть предводитель божественных родов. Однако миф называет его полубогом, показывая разницу между ним и неизменными богами. Его, подобно страже, сопровождают Корибанты, данные ему Матерью, трое из лучших родов, следующих за богами. Начальствует Аттис и львами, которые вместе со своим предводителем избрали для себя горячую и огненную сущность, и суть первые причины огня. А поскольку теплота исходит от огня, они суть причины движущей энергии и сохранения иных существ. Аттис облежит небо, как тиара, и оттуда устремляется к Земле.

Вот что он есть – великий бог Аттис…

Итак, сразу же вслед за оскоплением звучат трубы в призывание Аттиса и всех нас, некогда устремившихся с небес и падших на землю. И вслед за этим символом, когда царь Аттис, благодаря оскоплению, сдерживает свою беспредельность, бог повелевает и нам отсечь беспредельное в самих себе, подражая нашим наставникам, и вернуться к определенному и единовидному, а если возможно, и к самому Единому… Очевидно, что Аттис, о котором я говорю, тот, что увенчан звездной тиарой, положил в основание своего владычества жребии всех тех богов, которых мы видим в видимом космосе. Все, что его, – чисто и незапятнанно и простирается столь далеко, сколь и Млечный Путь. Окрест этого места к бесстрастному уже примешивается страстное, начинает существовать материя, так что и общение [с ней] есть нисхождение в пещеру – это не может быть угодно ни богам, ни их Матери, хотя об этом и повествуется. Ибо по природе боги суть в лучшем