стряслось, перетряслось и перевытряслось... Вот, помню, мне лет двенадцать, собираю я этакое “родительское собрание”: приглашаю мать, отца, и объявляю им что хочу прочитать “лекцию”. Мозги, значит, им решила вставить, соплячка. Даже помню, как я одета была и конспект себе на листочке написала. Естественно, толку никакого. Наверное, и не помнит никто...

Впрочем, и сейчас вряд ли толк будет… Наверное, просто выговориться захотелось! Я хожу с тяжёлым сердцем и в последнее время засыпаю с трудом: всё эти мысли вертятся...

Инга, сестрица, я считала тебя самым адекватным человеком, а теперь и эта надежда пошатнулась...

И вообще, если у кого-то ещё жив здравый смысл, это не значит, что “миром правят потребительские от-ношения”, и все этакие мещане без капли романтики! Сама же пишешь: “Когда ты улыбаешься миру — мир улыбается тебе”. Мир — наше отражение… Ладно, ска-зала же — в сторону лирические отступления… Почи-таю лучше мораль.

А что ещё прикажешь делать с человеком, когда он (она) ведёт себя как четырнадцатилетний трудный подросток? И примерно так он (она) и реагирует на окружающий мир: “Весь мир война, у меня любовь и пара дружков за меня горой... А закроюсь-ка я в ком-нате!”. Кстати сказать, я бы тоже закрылась, только вот где? Где моя комната?»

161

Галина Хериссон

 

* * *

«Не только москвичей испортил квартирный вопрос. А всё-таки его хочется задать. Хотя я всегда была противником таких вот выяснений отношений и считала это пошлостью.

Потому я и оставила вам жизненное пространство более десяти лет назад... я к этому вернусь, так как тут всё сложнее, чем просто квадратные метры...

Но мне в мессаже было ясно сказано — позвони, дабы решить вопрос с недвижимостью!

Да, что вы там затеваете-то? (Позвоню — спрошу.)

Почему несколько лет назад мне пелось про “вариант”, что кое-кто кое-куда переезжает, а у меня, мол, будет “свой угол”. При этом быстренько меня выписываем. Хотя это незаконно, но получается очень скоро (не то что свидетельство о рождении, история с которым тянулась три года — письма терялись из-за неаккуратного написания, в то время как оно мне было жизненно необходимо! А потом практически чужой человек взял и сделал всё в полчаса!) Да знаю я, что “выписка”ничего не значит, а нужна, чтоб сэкономить денег за газ.

Тут дело в принципе, в отношении...

Вот никто (почти) не писал мне писем — хрен с ними, со звонками, знаю, что дорого! Но смску “С Днём Рождения” можно от родителей получить раз в год? От родителей! Не от сестры — это разные вещи! Почему не интересует моё отношение к последним событиям? Ко всему происходящему?

Да вы хоть понимаете, что у меня нет никакого тыла? Семьи у меня нет после всего этого...

В Россию мне не хочется, в первую очередь, из-за ВАС.

162

НЕ ПРО ЗАЕК

 

“Ну, семейка!” — как говаривал отец. Кстати, его мнение тоже неинтересно? Хорошо — “он с нами не живёт”, но ведь переживает, наверное?

Вот он ушёл от нас после всех “выкрутасов”(и своих, и матери), тоже освободил, можно сказать, жизненное пространство, и не претендует, молится себе потихоньку. Аль нет?

Так вот, ещё раз о жизненном пространстве. Да мне, как только восемнадцать стукнуло, лучше было жить хоть где и с кем угодно, лишь бы не с вами. До сих пор слышу упрёки отца: “Чего Инга не замужем?!”, и Ингино вечное: “Вы несамостоятельные с Петькой, макароны себе отварить не можете!”

Увы, с Петькой, дорогим братишкой, связь была утеряна с дурацкой его женитьбы по “залёту” и глупости. А это уже факт, а не упрёк: жизнь — сложная штука, тем более, когда учителей нет, когда родительский пример таков, что... А Петька, как поселился с “жаной” на освобождённом мною, по своей, собственно, воле, пространстве — сразу засунул книжки под кровать!

Так что же удивительного в том, что давненько я с вами не живу?

И нечего было делать после моего первого ухода удивлённо-обиженно-недоумевающие лица, когда я “пошутила”, что “приданное” надо собирать. Поставила, как говорится, перед фактом. А не вы ли, родители, первые начали? Безобразная сцена — “мама любит дядю Толю”! Дети, блин, в заложниках! Потому что у матери — любовник, бывший “друг семьи”, а отец ревнует, рвёт и мечет!

Инга, какая она, взятая тобой “ответственность за разваливающуюся семью”? Она заключалась в вечном

 

163

Галина Хериссон

 

оре на нас с Петькой — почему это мы после школы не названиваем хрен знает куда, не выискиваем, где ж это мать “задерживается” после работы? Да мы, вообще-то, были школьники, нам бы уроки делать... Да, когда мы родились, тебе, школьнице, тоже несладко с нами пришлось...

Отдельное “спасибо” всем: как-то вырастили, выкормили… Но для своего дитя это вроде нормально? Скажите, а за третье чадо квартиру не обещали? Не из любви же, судя по всему, в крохотной общаге третий ребёнок завелся?

Дела давно минувших дней...

Короче, после освобождённого мною добровольным образом жизненного пространства