24 человек были взрослыми, семейными людьми, воинами с большим опытом и соответствующим положением в обществе. Не случайно двое из капитанов кораблей были отцами семейств, и памятники в их честь воздвигнуты их сыновьями (№ 14, 15–16).

Необычно большое количество памятников указывает на грандиозный масштаб похода. По подсчетам М. Ларссона, в нем могло участвовать от 500 до 1000 человек (из расчета по 20–40 воинов на примерно 25 кораблях)[452], что намного превышает численность обычной викингской экспедиции, в которой редко участвовало более 100 человек, или дружины конунга или хёвдинга, насчитывавшей 40–50 воинов. Подобные флотилии формировались в IX–X вв. В период завоевания Англии, попыток осесть во Франции, походов в Средиземное море (правда, о них мы знаем по преимуществу из поздних «викингских саг», где возможны преувеличения), а также при походах в Англию Свейна Вилобородого и Кнута Великого в конце X – начале XI в. Однако завоевательные акции этих двух датских конунгов невозможно назвать викингскими походами, хотя хронологически они и принадлежат эпохе викингов. Это были предприятия общегосударственного масштаба, хорошо подготовленные центральной властью и возглавляемые самими правителями государства. В них участвовали не дружины случайно подобранных людей, а ледунг (leiðangr) – первоначально местное военно-морское ополчение, образуемое по решению тинга (в Норвегии оно существовало до середины XI в.)[453], а с конца Х в. – организованное по территориальному принципу общегосударственное войско, собираемое по специальному распоряжению конунга для крупных походов[454]. Каждый округ (в Средней Швеции сотни и «корабельные округа» – skepslag) должен был поставить в ледунг оснащенный и укомплектованный командой корабль, предводителем которого обычно становился хёвдинг, возглавлявший этот округ. По принципу ледунга организовывались и более поздние, XIII в., шведские крестовые походы в Финляндию.

Проведенное М. Ларссоном исследование распределения Ингваровых камней в Сёдерманланде и Упланде по сотням привело его к выводу, что войско Ингвара было не случайно формировавшимся викингским отрядом[455], а ледунгом, собранным шведским королем[456]. Хотя в «сотенном» распределении памятников есть немало сбоев, уже сама многочисленность войска, равно как и состав участников похода, о которых нам известно, действительно указывают на то, что Ингвар возглавил не рядовой викингский отряд, имевший целью набег на соседнюю территорию или поступление на службу к какому-либо правителю, а более значительное и иначе, нежели викингский отряд, укомплектованное войско.

Этот вывод не опровергается (хотя и не подтверждается) наименованиями отряда Ингвара и кораблей, на которых совершался поход. В надписях трижды (№ 8, 18, 19) употребляется слово lið «народ, люди; войско, дружина» – наиболее распространенное как в рунических надписях, так и в древнеисландской литературе вообще обозначение любого вооруженного отряда, собранного конунгом, хёвдингом или просто бондом. Лишь в одном случае (№ 23) использован более специализированный термин – helfningr «организованное, упорядоченное войско». Из трех случаев упоминания кораблей в двух (№ 14, 18) судно названо самым общим словом skip и в одном – knǫrr (№ 16) – судно большой грузоподъемности, на котором совершали в первую очередь торговые поездки[457]. Впрочем, отсутствие специальных терминов, которые бы называли войско Ингвара ледунгом или определяли его корабли как военные (например, skeið), неудивительно. Подобные термины крайне редко встречаются в рунических надписях; значительно чаще выбирались нейтральные, общеупотребительные слова: так, например, об участии в войске Кнута в Англии упоминается только в форме «был с Кнутом» (var með Knúti)[458]. Важное влияние на выбор слова оказывали и соображения аллитерации, поскольку «деяния» погибших нередко описывались в стихотворной форме.

Таким образом, представляется, что рунические надписи и по содержанию, и по внетекстовым соображениям дают основания полагать, что Ингвар отправился «на восток» не с обычным викингским отрядом, собранным удачливым предводителем, а с войском, организованным по типу ледунга.

Это обстоятельство проливает дополнительный свет и на статус самого Ингвара. Руководство ледунгом обычно осуществлял или сам шведский конунг, или крупный хёвдинг, часто родственник конунга, но в любом случае близкое ему и доверенное лицо. Это не позволяет видеть в Ингваре – как то представлено в саге – молодого и еще не слишком опытного воина, не руководившего ранее крупными военными предприятиями. Очевидно, что Ингвар был знатным и богатым хёвдингом, происходившим из округи Стрэнгнэса-Мариефреда и имевшим там владения. Он должен был быть достаточно близок конунгу Анунду-Якобу, в правление которого был совершен поход, и пользоваться его доверием. Не исключена возможность того, что Ингвар был связан с Анундом-Якобом и каким-то родством, однако установить это на основании рунических надписей не представляется возможным.

Цели похода не раскрываются в текстах рунических надписей. Определение на памятнике из Грипсхольма (№ 7) – «они отважно уехали далеко за золотом» – является не более чем стереотипной поэтической характеристикой, приложимой к любому военному предприятию, и приложимой справедливо, потому что каждый из воинов всегда надеялся на богатую добычу и славу.

Однако регулярно повторяемые в надписях географические наименования дают некоторые основания для предположений о том, куда направлялось войско-ледунг под руководством Ингвара (табл. 9).

Таблица 9

Характеристика похода Ингвара

В надписях встречается три географических термина: Serkland «Серкланд» – шесть раз, austr/austarla «восток/на востоке» – 12 раз и sunnarla» на юге» только в сочетании sunnarla á Serklandi «на юге в Серкланде» – два раза. Обозначения «восток/на востоке» и «на юге» отражают специфическую для Скандинавии систему членения мира (ойкумены) на четыре неравные части: восток, юг, запад и север, которая основывалась на своеобразных ориентационных принципах[459]. К «восточной части» (собственно, половине мира) относятся все известные скандинавам эпохи викингов территории, путь к которым начинался к востоку от Швеции: Восточная Прибалтика и Финляндия, Восточная Европа, Византия. Это были земли и государства, лежавшие на «Восточном Пути» (Austrvegr), частью которого был и «путь из варяг в греки».

Топоним Serkland «Серкланд» принадлежит к числу наименований, которые не имеют однозначного толкования ни в современной литературе, ни в древнескандинавских источниках. Не проясняют топоним и попытки его этимологизации. Существуют две наиболее убедительные гипотезы его происхождения: одна связывает его с этнонимом serkir «сарацины»[460], откуда проистекает его использование для названия мусульманских территорий; другая производит его от лат. sericum «шелк» и рассматривает его исконное содержание как обозначение шелкопроизводящих областей Юго-Восточного Прикаспия[461].

В письменных памятниках XII–XIV вв., в первую очередь в географических трактатах, но также и в сагах, особенно рыцарских, название serkland обозначает *Saracenarnasland «землю сарацин», т. е. Малую Азию и Северную Африку, населенные народами, принявшими ислам[462]. Значение же топонима для XI в. неясно: рунические надписи лишь называют его, но не вводят в какой-либо определенный географический контекст. За исключением Ингваровых камней, топоним Серкланд встречается еще только один раз – в готландской надписи, где перечисляются различные места, куда доходили викинги: «Греки, Иерусалим, Исландия, Серкланд»[463].

В связи с этим привлекает внимание обозначение части мира, к которой принадлежит Serkland: дважды в рунических надписях на Ингваровых камнях он соединяется с наречием sunnarla «на юге» (№ 7 и 24). В понятия