– ты. – Она делает очередной глоток из стакана и морщится. – Скажи, зачем ты спустил на него вирус? Ведь ты знал, знал, что за пределами нашего мира мы бессмертны.

– Ты была на полигоне? – интересуюсь я пристально взглянув на нее.

– Нет. Никогда. Мы регистрируем изменения с помощью приборов. Иногда посылаем роботов за образцами.

Что, что она знает? Эта симпатичная девушка никогда не видела глазами полигон. Не видела то, что там происходит. Как ей это объяснить? Да и зачем?

– Я хотел, – я задумался, подыскивая подходящее слово, – хотел, чтобы он почувствовал все сам. Не с помощью приборов, а с помощью нервных окончаний. Почувствовал, как стонет тело, сжираемое гнилью, как просачивается она в мозг и рвет его на части. Осознал, что значит быть подопытным кроликом.

– Но ты ведь не заразил его?

–Нет. У вируса выключен модуль размножения. Он локализован во мне. Я не хочу больше смертей. Хватит.

Беру со стола сигареты и иду на балкон. Терпеть не могу когда в помещении воняет табаком.

Стоя на балконе с высоты пятого этажа рассматриваю свой городишко. Почти все окна темные. Удел таких городков рано укладываться спать и рано вставать.

«Вот так они все и проживают», – думаю я о людях. – «Стандартная схема: дом, работа, опять дом, долгожданный выходной и снова работа. Может и наш мир был создан с целью проведения экспериментов. Может, прямо сейчас вокруг меня порхают невидимые устройства, фиксирующие мои мысли, эмоции. Потом это все раскладывается по полочкам… А почему бы и нет. Полигон… Приходим из ниоткуда и уходим в никуда… И через поколение о тебе уже никто и не вспомнит. А может, и раньше…» – скачут мысли в захмелевшем мозгу.

Мои мысли прерываются руганью под балконом. С трудом различаю пятерых парней пинающих ногами соседкиного сына-малолетку.

Вот тебе и реальность. Действительно, Петр Семенович был прав. Мы ничем не лучше их.

«Инициализация»

«Загрузка системных модулей»

«Загрузка боевых модулей»

«Отключение модуля размножения»

«Закрыть ввод данных в процедуру Инфицирование»

«Открыть поток для ввода исходных данных в ядро»

«Ввод исходных данных»

«Задача1: поражение выбранных целей до состояния сильной боли»

«Задача1 – выполнить»

Ночь оглашается диким воем. Хромая и падая, пять теней, истошно матерясь, скрываются в ночи, так и не поняв, что же их настигло.

Выбрасываю окурок и он звездой падает на асфальт, разбрасывая сноп искорок, которые тут же гаснут.

– Что там за шум? – интересуется Вика. Она уже поладила в мое отсутствие с кошкой, и теперь Клеопатра нежится у нее на руках.

– А так. Молодежь тусуется.

Я раскладываю диван и царским взмахом указываю на него Вике. Буду, мол, джентльменом. Она с улыбкой смотрит, как я устраиваю свое ложе на полу. Глядя на ее улыбку, совершенно теряю голову. С трудом сдерживаю себя, чтобы не показаться грубым зверем, идущим на поводу своих инстинктов.

Странно, но до сих пор я никогда не задумывался о таких глупостях. Меня никогда не интересовало, что девушка подумает обо мне и моих манерах. Все было просто – подножка и на раскладушку.

Под ее взглядом руки становятся непослушными. Тело вялое, шевелится как кусок теста. Кое как соорудив себе спальное место интересуюсь:

– Ты так и спать будешь, сидя в кресле?

– Свет выключи, джентльмен, – насмешливо говорит она, стягивая пиджак.

С неохотой тянусь к выключателю. Вот так всегда. На самом интересном месте. Но раз джентльмен, значить джентльмен.

Со вздохом забираюсь под одеяло. В комнате прохладно. Вечерний дождь сменил летнюю жару на приятную свежесть.

Над ухом шуршит, падая на пол, одежда. Клеопатра, как и обычно, умащивается у меня на груди и заводит свою мурчащую песню. Тяжело застонал старый диван, принимая стройное тело в свои объятья. Я ему позавидовал черной завистью.

В те моменты, когда я думаю о Вике, почему-то в памяти постоянно всплывают эпизоды боя в ущелье. Мелькают горы трупов, красное на сером, и что самое страшное – осуждающие глаза мертвых друзей. Я тут грежу о женских прелестях, а они там, лежат в чужой земле, искупив чужие грехи. И ее в том числе… И опять чувство вины накатывает шипящей волной.

Уже засыпая, чувствую упругое, стройное тело заскальзывающее под одеяло. Руки сами притягивают девушку. Пышные локоны длинных рыжих волос падают на мое лицо.

– Простите ребята, – беззвучно шепчу, оправдываясь перед мертвыми глазами.

Глава 27.

Ну и сон же у меня был! Всем снам сон!

Сладко потягиваюсь и открываю глаза. Надо мной нависает покрытая толстым до неприличия слоем пыли люстра.

Сидящий на потолке таракан задумчиво пошевелил усами и деловито пополз к ближайшей стене.

«Надо какой-то отравы купить что ли… А то, сожрут они меня как-нибудь», – витают мысли в сонной голове.

Странно. А почему это я на полу сплю?

Ноздри ласкает букет запахов. В нем смешивается ласковый аромат духов и вкус жареной картошки. Картошки? Боже, как я хочу есть.

Желудок жалобно взвыл при мысли о еде.

С кухни донеслись звон посуды и новая волна запахов, окончательно нокаутировавшая пустой кишечник.

Рывком вскакиваю со своего импровизированного ложа на полу.

Так это не сон?

– Проснулся? – раздается из кухни знакомый до боли голос. – Ну, ты и лежебока! – насмешливо говорит Вика, входя в комнату. – Уже почти полдень.

Все еще не веря в свалившееся на меня счастье принимаю легкий поцелуй.

– Поднимайся. Завтрак готов. Я для себя решила, если в течение получаса не встанешь – буду будить. А ты вот сам встал, – щебечет Вика, застилая диван.

С наслаждением рассматриваю ее стройную фигурку, одетую в мою длинную клетчатую рубаху. Такое импровизированное платье ей очень идет. Нет. Не правильно. Ей все идет.

– Ничего, что я твою рубашку одела? – замечает она мой взгляд. – Моя одежда еще не до конца высохла.

Молча машу головой, показывая, что ничего против эксплуатации моего гардероба я не имею.

– Ну и замечательно! – улыбается она и поправляет небрежно собранные волосы. – Жду тебя за столом.

В комнату зашла, с трудом переставляя ноги, Клеопатра. Набитый живот мешком волочится по полу. Взглянув на страдальческое выражение кошачьей морды, я непроизвольно улыбнулся.

– Что, обожралась, пушистая?

– Мяу, – очень жалобно и тихо сказала кошка и, опустив к низу усы, поплелась к креслу.

Попытка взобраться на любимое место – спинку кресла с успехом провалилась. Переполненный живот перевесил и Клеопатра тяжело, совершенно не по-кошачьи плюхнулась на пол.

Помогаю кошке взобраться на кресло и одеваюсь.

Кухня меня встретила подозрительно чистой и накрытым столом. Никогда не думал, что моя кухня может стать столь нарядной… Прям как-то аж