В 1646 году в Воронежском уезде в Усманьском стану поставлен был Орлов городок, и в 1652 году в нём уже заведён был кабак. Боярские дети, поступавшие в драгуны, обязаны были в этом году «корчмы и б не держать и на кабаке не пить». С 1668 года на кабаке откупщиком посадский человек Ивашка Семенищев; в 1671 году с него велено взять откупных и пошлинных денег за три года по 47 рублей 31 алтын по 5 денег на год. В 1674 году на кабаке сидит уже целовальник, и в следующем году велят произвести новые выборы. В 1678 году велят на следующий год в Орлове в таможню и на кабак голову и целовальников орловцев. В этом году мы находим московские кабаки по всем городам и местечкам, окружающим Воронеж. Пишут грамоту в Козлов, в Доброе, в Сокольский, в Бел-Колодез, на Усмань, в Костенки, на Урыв, на Воронеж, в Коротояк, в Острогожский, в Ольшанский, на Усерд, в Верхососенский, в Новый Оскол, в Яблонов, в Нежегонский, на Волуйку, в Чугуев, Царёв-Борисов, на Мояк о высылке с тех городов таможенных и кружечных сборов и об уведомлении, сколько будет собрано с каждого города. Городовым делом заведывали драгуны. Велено беречь накрепко, чтоб у драгунов «корчмы, и б, и продажного вина, и табаку не было, а питье драгунам держать браги да квас бесхмельной, а пиво им варить по невелику, по полуосмине, и по осмине, и по четверти, смотря по человеку, а то пиво пить в урочные дни, а оставшееся питье записывать».

В приходной книге 1679 году записано: «В Орлове таможне и кружечному двору оклад против откупу 1668 года 47 рублей 31 алтын 5 денег». Кабак предписывалось отдать на откуп, а «буде откупщиков не найдется, выбрать голову и целовальников». В 1687 году велят в Орлове городке выбрать голову и целовальников «изо всяких чинов людей, кто похочет, а в которых городах на кружечные дворы ставить вино никто не похочет, то выборным подряжать уговорщиков на вино в иных городах». И так как сделалось известно, что лучшие люди обходят выборы, и те головы, в которых городах «нелутчие люди выбраны, для своих корыстей подряжают, на те кружечные дворы подрядчиков на вино дорогою ценою против цен московского подряду, что ставят уговорщики на московской отдаточный двор, а на отдаточном двору уговаривались ставить недорогою ценою, а в городы на Каширу и на Орел уговорились поставить по шти алтын и по семи алтын ведро». В 1671 году таможенные пошлины и питейную прибыль сбирали орловцы Якушко Варварин со товарищами и перед прошлым годом недобрали 8 рублей 20 алтын. И Якушко в Приказе большой казны сказал, что тот недобор случился от того, что «де у них в Орлове городке хлеб не родился третей год, и скотина де у них вся померла, и татары приходили, и от татар и от частых караулов люди оскудели, и на кружечном дворе питухов перед прошлыми годами гораздо было мало». Велено было сыскать про то, «допрашивая всяких чинов людей порознь, а голову на это время выслать, куда пригоже». Но воевода розыска не производил. В 1684 году снова подтверждали ему о розыске, угрожая «доправить с него недоборные деньги», но деньги эти не были доправлены и в 1691 году. К началу XVIII века накопилась на Орлове городке на таможенных и на кабацких головах прошлых лет многое число недоборных и иных доимочных денег. В 1682–94 годах в Орлове городке считалось в сборе таможенной и питейной прибыли по 28 рублей по 7 алтын на год. В 1695 году питейный голова не приезжал в Москву с отчётом, и велено было надсматривать над ним голове гостиной сотни Борису Полозину. То же подтверждалось другой грамотой, посланной в августе этого года.

В числе слободских городов, поступивших в ведомство Московского разряда, была Короча на верховьях Донца, куда к концу XVI века подвинулась граница Москвы. С 1643 года на Короче облагаются денежным оброком лавки, полки, бани и мельницы и всякие другие промыслы, заведённые корочанскими людьми. С 1646 года является налог на соль, но о кабаке ещё не слышно. В 1663 году, как видно из отписки Шереметева, там был уже кабак, и выбран был в кабацкие (и таможенные) головы Терентий Плещеев; но его велено было отправить в Яблонов для письма государевых полковых дел, а вместо него выбрать другого голову. В 1668 году на Короче кабацким откупщиком Давыдка Лубенцов. В августе этого года его велено было выслать в Москву, и в ноябре следующего года ещё раз напоминали об этом воеводе. В 1675 году опять писали воеводе о высылке в Москву корочанских таможенного и кружечного двора голову и целовальников и дьячка со сборными книгами, но воевода их не высылал по декабрь. И в следующем году снова писали ему о высылке головы к первому ноября к отчёту, но воевода по- прежнему его не высылал.

«Знатно, — писали ему из Москвы, — ты в высылке им наровил для своих прихотей». 25 ноября снова напоминали об этом воеводе. Воевода не высылал их, и 8 декабря ещё раз напоминали ему. В Приказе большой казны в доимочной книге вели счёт деньгам, которые обязаны были внести кабацкие головы, и в 1685 году оказалось, что на голове корочанского кружечного двора, на Наумке Гомове, со товарищами считается недоборных денег 16 рублей 2 алтын 2 деньги, которые и велено было воеводе доправить. В 1667 году опять насчитывали недоимку с таможни и с кабака на короченце Пушкаре 166 рублей 13 алтын полпяты деньги. В 1683 году на кружечном дворе велено было питейную прибыль сбирать серебряными мелкими деньгами и польскими деньгами чехами; а «буде которые люди учнут чехи менять на серебрянные деньги из прибыли, тех людей имая, приводить в приказную избу и розыскивать накрепко». В 1683 году на кружечном дворе у питья прибыльные деньги сбирали на вере корочанские жители Пронка Глазунов со товарищами. Нужно им было собрать против предыдущего года 273 рубля 3 алтына 2 деньги, но они недобрали 36 рублей 25 алтын 2 денег, и сказали «тот де недобор учинился у них для того, что зима была студеная, и торговых людей с товарами из иных городов приезду не было и пошлин имать было не с чего». Велено было произвести об этом следствие, но воевода молчал, хотя и напоминали ему отписками в 1686 году. В это время узнали в Москве, что на Корочу приезжают из малороссийских городов черкасы и иные иноземцы с вином и табаком, да во многих городах и уездах посадские и крестьяне варят браги и квасы пьяные и продают, и от того на кружечном дворе чинятся недоборы. И потому велено было привозимое вино отбирать на кружечный двор, а за корчемство брагою и квасом брать пени по царским указам. Население города было вполне украинское, и таким оно оставалось ещё в XVIII веке. Как в остальной Малороссии, так и здесь украинские и польские паны становились откупщиками. Служилый сотник корочанской сотни Ефим Лазаревич со товарищами в 1783 году держал на откупу Корочу со всем уездом и платил за это семь тысяч рублей ассигнациями. Теперешний откуп, замечает при этом Кохановская,[173] держит ту же самую Корочу за сто пять тысяч рублей серебром.

Слободские полки сначала пользовались полной свободой винокурения, и хотя по белогородскому окладу 1665 года на жителей была положена подать с винного котла по рублю, с пивного по четыре, но в 1670 году Алексей Михайлович дал грамоту полкам Сумскому, Харьковскому и Ахтырскому: «За осадное сиденье велеть им, вместо своего государева годового жалованья отдати оброки, которые на них довелось взять с промыслов и с шинков по белогородскому окладу, и впредь такими промыслами промышлять безоброчно и беспошлинно». В 1669 году городам Острогожского полка за оказанную верность во время черкаских смут дано право безоброчного и безъявочного шинкованья вином, пивом и мёдом, и, несмотря на то, что на следующий год острогожцы, вместе со своим полковником, изменили, данное им право всё-таки подтверждалось жалованными грамотами 1672, 1678, 1700 и 1716 годов. Но кабак уж был заведён по всем слободским полкам. В 1683 году в полках Северском и Белогородском торгуют на кабаке московские головы, которым в этом году предписывают сбирать прибыль мелкими серебряными деньгами.