Вернулась на пару с валенком.

— Неподходящий?

— Какое там! Сто лет в обед. Хуторской. Дед Семка.

— Ба, так это он по твою душу, — хихикнула внучка.

— Я те пошучу! — погрозила Кузьминична валенком. — А ну, по кроватям!

А сама долго не спала. Вспомнила, как молодой в давнюю пору Семушка за ней ухаживать надумал. А Петрик ему наподдал хорошенько.

— Ревнивый мой муженек был. И на расправу скорый. А из Семки-то неплохой хозяин вышел. Может, не зря мимо проходил? Он-то тоже вдовый. Ой, да какие глупости в голову лезут! Или не глупости? Ведь шел зачем-то. И валенок поднял… Ладно, потом разберемся…

Усыпанное звездами ясное крещенское небо освещало маленькую уютную спаленку. Фотографии в старых рамках. Гора подушек на стуле. Свернувшаяся в клубок кошка. И улыбающаяся физиономия старушки. Кузьминичне снились приятные сны.

Самое время

Снег сменился ледяным дождем. Сапоги промокли, шапка отяжелела и съехала на лоб. Тяжелая сумка тянула руку к земле. А до дома еще идти и идти, если можно было так назвать способ Людиного перемещения в нужном направлении.

Как же не вовремя она задумалась и проехала свою остановку! Сама себя наказала. Ну и погода добавила эффектов. Хоть плачь!

— И главное, даже присесть некуда! — жаловалась самой себе страдалица. — Скамейки мокрые, на кафе денег нету. Наверное, умру, пока дойду.

Умирать не хотелось. А посему заметно приунывший оптимизм заставлял женщину с надеждой обозревать окрестности на предмет хоть какого-то приемлемого для отдыха местечка. Поликлиники, банка, магазинчика… Увы. Дома стояли стеной. Холодной, стылой, сырой. И абсолютно равнодушной к чужим проблемам.

— Ну что за улица! — Люда свернула за угол и заметила в стене домов углубление.

Ноги понесли хозяйку на исходящий откуда-то мягкий свет. За углом унылой в своей бетонной серости хрущевки оказался аккуратный пятачок зелени. Пара туй в компании низкого фонаря казалась уютным оазисом в сгущающейся мгле каменного ущелья. Вымощенная двухцветным камнем дорожка вела в небольшой костел, через приоткрытые двери которого доносились звуки органа.

— Сам Бог велел, — пошептала Людмила и вошла в храм.

На всякий случай перекрестилась. Не слишком умело. Отношения с религией не сложились: родители были категорическими атеистами, а у повзрослевшей Люды имелись более важные дела и интересы. К тому же крестили ее в православной церкви. Ну уж как есть.

В храме было пусто. Несколько верующих сидели на скамьях у самого алтаря. Маленький пожилой человечек в сутане хлопотал рядом, очевидно, готовясь к вечерней службе. Откуда-то сверху лилась негромкая органная музыка.

Людмила осторожно присела на ближайшую скамью. Перевела дух. Осмотрелась. Величественные колонны, статуи святых, лампады в высоких стойках, картины в необычных рамах. Очень красиво. Очень покойно. Тепло. Тихо.

«Так бы сидеть и сидеть, — подумалось Людмиле. — Вслушиваться. Вглядываться. Отдыхать душой. И телом, конечно. Я ж для того сюда и зашла, прости, Господи».

Мимо прошлепала старушка. Ткнулась лицом в ноги Иисуса на распятии. Истового закрестилась. Сморщенные губы зашевелились в молитве.

«Везет бабушке, — текла река Людмилиных мыслей, — сейчас все грехи и проблемы свои на плечи Бога возложит и домой почапает. Уснет спокойно. А тут — и отчет не готов, и проверка грядет, и сын с невесткой опять поссорились… А может, и мне до молитвы снизойти? Скоро Крещение, а я давно в церкви не была. Зайти, что ли, исповедаться, помощи у Бога попросить? А не поздно ли, матушка?»

— Самое время, — раздалось из-за спины.

Людмила вздрогнула и повернула голову. С колонны на нее грустно смотрела Богоматерь. Женщина осенила себя крестом. И каких только чудес не бывает на свете!

— Я это к тому говорю, что дорога к Богу нас всегда вовремя приводит. Так что не сомневайся, сестра. Иди. Открывай душу, — на Людино плечо легла сухенькая рука. Стоящий рядом старик понимающе кивнул и указал на молящуюся: — Моя вон на девятом десятке только и сподобилась. Теперь вот каждый вечер вывожу. Еле тащится, а требует!

— А вы утром, утром приходите, — посоветовала Людмила. — Когда сил больше.

— Она у меня сова, — покачал головой старичок. — Я тем пользуюсь: сам по утрам в синагогу хожу. У каждого свой Бог. И свое для него время.

«Ладушки»

— Опять «ладушки»? Ma, ты безнадежно устарела! Мне тридцать, какие могут быть «ладушки»?

— Обыкновенные. Песочно-маковые. Вы же их любили всегда.

Мать обижалась. Дочь нервничала. Внучка замкнулась в себе. А семейное счастье нашло себе новое место жительства. Вместе с достатком. Одна пенсионерка, вторая — безработная, третья — школьница. Какие могут быть перспективы?

Разве что «ладушек» с чаем навернуть. Потому как фирменные мамины печенюшки в виде забавных ладошек свое название получили от слова «лад» и заговорены были на семейное благополучие. Но время летит, а заговоры теряют силу.

Дочь от профессии кондитера отказалась наотрез. В пользу модного дизайна. Лада всегда любила рисовать, оформлять, шить. Пока мама пекла пироги и печеньки, дочь наводила красоту на девочек своего двора. Между делом успела закончить университет, сбегать замуж (умопомрачительные макияж и платье были, естественно, собственного авторства), родить дочку и потерять первую в своей жизни работу.

Оказывается, спрос на высокохудожественные услуги значительно уступал предложению.

Какое-то время Лада перебивалась случайными подработками. Потом захандрила. Хандра обострилась капризами и сарказмом. И больше других страдали самые близкие. Дочь как можно дольше задерживалась в школе или тихой мышкой сновала по дому. Бабушка старалась умаслить ее не в меру разбушевавшуюся матушку сладкой сдобой. Правда, результатов ни то ни другое не приносило.

Над домом надолго зависла грозовая туча. Его обитатели всерьез задумывались о размене жилплощади. И, наверное, решились бы.

Но в процесс вмешалась младшенькая. Девочка всерьез интересовалась экономикой. Мечтала о собственном деле. А пока штудировала основы полезной науки на факультативе:

— Ma, ба, а что, если нам свой бизнес организовать? Хотя бы маленький?

— Будем пироги печь или стены размалевывать? — хмыкнула мама.

— Деточка, мы же в бухгалтерии в момент запутаемся! — испугалась бабушка.

— Бухгалтерию беру на себя! Как и продвижение, — заявила внучка. — А ваши увлечения мы объединим в одно целое.

— Кухню с мастерской художника?!

— Легко! Бабушка будет «ладушки» печь, а ты их украшать и коробочки красивые клеить. И то и другое на ура пойдет, я уверена.

* * *

Через два года на первом этаже их дома появилась кондитерская «Ладушки». В витрине красовались удивительной красоты пирожные и пряники. Молоденькая управляющая угощала покупателей карамельными ладошками на палочке.

В небольшом уютном помещении пахло ванилью, корицей, свежей выпечкой. И любовью.