— В гостинице. Не обижаешься, что я постоянно пытаюсь тебя затащить в подобные места?

— А что в этом плохого? — делаю вид, что не понимаю его и очаровательно, тепло улыбаюсь.

Потому что это — опять же — лучшее оружие против тролля.

Если только у него есть пылающее живое сердце.

— Ничего, — хмурится Джек и садится на край кровати. От него немного пахнет табаком, немного снегом. Это приятно. — Что тебе снилось?

— Я не помню. И почему-то рада этому. Видеть сны оказалось очень тревожно.

Он выгибает бровь и смотрит будто с подозрением и сочувствием одновременно.

— Я проиграла? — наконец, решаюсь спросить о самом важном прямо сейчас.

Хочу понять, как действовать.

И хочу — в животе урчит — есть.

Господин зла мотает бедовой головой.

— Ведьма не смогла бы с тобой больше сражаться: ты сильно её пришибла. А вот, приведи я тебя в чувства на поле боя, ты смогла бы. Считаю, что это никудышная, но победа. Тебе досталась серьёзная противница.

Он улыбается украдкой, и от этого млеет сердце.

Но… что со мной?

Ведь скованный льдами меня где-то ждёт Аркай.

Я что-то поняла во сне, ощущение осталось, но вспомнить не получается.

— Раз я всё ещё в твоём отборе, зачем мы здесь?

Джек неожиданно поддаётся ближе, так что я одновременно чувствую холодную волну страха и горячую — предвкушения.

Но он замечает только первое и растягивает губы в широкую, противную ухмылку:

— Испугалась?

— Если что, я буду драться.

Господин зла фыркает и неожиданно запускает большую, тёплую ладонь в мои волосы и касается пальцем щеки.

— Ведь ты хотела на праздник, Изольда. В этом городе он будет он сегодня. Побудем немного здесь. Вместе. Пока не началось девятое испытание.

— Оно сложное?

— Снежный бал ледяного лорда, он будет выбирать тех, кто больше всего приглянулся. Таковы правила.

— А я, — начинаю улыбаться от того, что всё складывается так гладко, — не опоздаю?

Он облизывается.

— Я хозяин зимы, всё-таки. Будь спокойна и постарайся не… действовать мне на нервы.

Вот же ж Джек! Так и хочется спросить, для чего он притащил меня сюда с такими-то условиями.

Только чтобы ведьмы вусмерть затанцевали дракона до того, как мы появимся в его замке?

Но сдерживаюсь, тихонько выдохнув воздух вместе с гневом.

Назовём это так.

Ни в коем случае не будем считать, что я робею.

Особенно, учитывая его тёплую ладонь на мне. Пальцы поглаживают затылок, касаются шеи и щеки. Он не сводит с меня внимательного, тяжёлого взгляда.

И вдруг в кое-то веки поясняет свои действия:

— Вопреки тому, что говорил раньше, я наблюдал за тобой. Просто не смог отвлечься, да и зачем? Скоро ты исчезнешь из моей жизни, я чувствую это, — в его голосе проскальзывает горечь, по моему телу разливются колкие мурашки.

Отчего-то хочется крикнуть: «Нет, куда же я денусь по-твоему?».

Но и сама чувствую близость перемен.

Как Джек, который оказался куда восприимчивее, чем могло показаться на первый взгляд.

Перед глазами проносятся все наши перепалки, все взгляды, жесты, маленькие приключения, шутки, смех, два пламени, что слились в одно.

Судорожно сглатываю.

В мыслях проносится фраза Иванко: «Веет от тебя чем-то странным. Ты как кошка, а она гуляет сама по себе».

Говорят, женщины очень чуткие, в отличии от мужчин, но по-моему опыту всё совсем наоборот.

— Я не буду отпираться, Изольда, — даже слегка выпрямляется он. И выделывает ухмылку, но на этот раз не очень правдоподобную. — Ты нравишься. Мне нравишься. Я знал, что не должен к тебе подходить. Просто наблюдал, как ты занималась детьми и домом, как гуляла по снежному лесу с совой и радовалась диковинкам на рынке. Тот человек заботился о тебе. Иногда я опрокидывал его мордой в сугроб, но вообще… Если не заговаривать с тобой, то даже как-то и не страшно осознавать, что ты никогда не будешь моей. И я не показывался. Ведь я — зло. У меня не может быть красивой, тёплой девушки с золотыми косицами и мягкой улыбкой. Да глазами хитрыми.

— Потому что ты так решил, или потому что подумал, что я тебя отвергну?

— Ведь в итоге отвергла, — у него дёргается угол губ.

Мысль, ударившая в голову, заставляет едва ли не вскрикнуть от ужаса.

В это место хочется поцеловать.

Прижаться к нему и… что там обычно люди делают в таких ситуациях?

— Смеёшься надо мной? — замечает Джек моё состояние, но неверно трактует его.

Куда там, скорее уже над собой, ведь сам господин зла изливает мне душу, кажется таким открытым и нежным, а я…

Думаю о том, как бы его…

Кхм-кхм.

Порой странные мысли мелькают под этими милыми, красивыми волосами, стоит признаться.

Но ведь ничего страшного?

Прижимаю свою прохладную ладонь к его — пальцы подрагивают — и качаю головой.

— А стоило бы, — хмыкает Джек.

— Ты всё же заговорил со мной, — отзываюсь я шёпотом.

— Крохотная шалость. Я убеждал себя, что это крохотная шалость, Изольда. Я действительно не углядел в тебе талантливой ведьмы, но приглашение не послал по другой причине.

— Не желал мне беды?

— Не только тебе, маленькая зазнайка, — усмехается он. — И себе тоже. Я бы не смог держаться подальше.

— Да, ты и не смог, — вспоминаю я все те бесчисленные странноватые появления, а если вспомнить про крысиную ипостась то, получается, он вообще от меня не отходил.

Джек хмурится и слегка сжимает мои волосы.

С губ отчего-то срывается стон.

На миг становится неловко, но мы замираем, не сводя друг с друга взгляда, не поэтому.

Глава 44. Звенящее в подреберье «сейчас»

— Изольда… — Джек будто становится ближе, и я отшатываюсь.

Не знаю, что там было в моём прошлом, но уверена, что никогда ничего столь противоречивого не испытывала.

— Так о чём это мы, — Джек убирает ладонь и валится на кровать, запрокинув руки за голову. А я провожу пальцами по его свитеру — ощущение приятное, сразу становится теплее и уютнее, что вдвойне ценнее, когда за окном идёт снег. — Я не жалею, что сорвался и заговорил с тобой. Мне было хорошо. Даже учитывая то, что теперь больно.

— Почему? — шёпотом задаю глупый вопрос.

Уже и не знаю, верно ли истолковываю его слова.

И не очередная ли это троллья пакость?

Если так, то я посмеюсь, но… Приятно не будет.

— Ты что-то скрываешь. Ты и Аркай. Я хотел добиться правды, но, знаешь что? — он зевает и закрывает глаза, прижавшись плечом к моему бедру. — Мне всё равно. У каждого свои цели. И