бы обвинила его, и твоя семья начала бы шантажировать великого князя, чтобы добиться каких-то привилегий?

— Я делала то, что мне велели, — зло ответила девушка. — Я сама до конца не знаю, на что они рассчитывали. Может хотели заставить Андрея жениться на мне, чтобы породниться с Романовыми… Может еще что-то. Я лишь выполняю волю старших.

Я внимательно уставился на девушку.

— Вот скажи мне, Лен. Ты сама себе-то не отвратительна? Тебе вообще нормально спится по ночам?

Она не ответила, только всхлипнула и зло стиснула кулаки. А я уже знал, что делать дальше.

Салтыкова подняла на меня глаза.

— И что теперь?

— Теперь? — я улыбнулся и выбросил вперед руку, дотрагиваясь до ее лба. — Ты будешь спать.

Девушка пару секунд пыталась сопротивляться, но Изумруд уступил Черному Алмазу, и вскоре она погрузилась в глубокий магический сон. Я аккуратно прислонил ее к обитой мягким велюром стене и уставился на всех троих.

— Тоже мне, утро стрелецкой казни…

А еще через несколько минут завибрировал мой телефон. Толстой.

— Слушаю.

— Я подъехал, — сказал старый товарищ. — Но меня не хотят впускать. Закрытое мероприятие.

— Сейчас заберу тебя.

Я вышел из кабинета, едва удерживаясь от желания хлопнуть дверью. В воздухе ещё витали остатки магии сна, окутывая помещение мягким пологом тишины. Лена Салтыкова, официант и Андрей оставались в глубоком забытьи, и теперь предстояло завершить начатое. Я быстрым шагом направился к входу в ресторан.

У дверей меня встретил швейцар — солидный мужчина с пышными усами, перегородивший дорогу моему гостю. Я не стал тратить время на объяснения.

— Пожалуйста пропустите этого человека. Он личный гость князя Юсупова.

Швейцар нехотя кивнул, но спорить не решился и распахнул перед нами дверь.

— Сюда, — сказал я и указала в сторону, где располагались приватные кабинеты.

Толстой шел, не отставая и, поравнявшись со мной, коротко спросил:

— Что случилось?

— На месте объясню. Пойдём.

Я провёл его через зал ресторана в часть с закрытыми кабинетами. Войдя в нужную дверь, Толстой тут же заметил мерцающий защитный купол. Я снял его на несколько секунд, впуская гостя, и тут же восстановил барьер.

— Что за цирк ты устроил? — пробормотал Толстой, оглядываясь. — Кто эти люди? Так. Стоп. Это что, великий князь Андрей Федорович?

— Собственной персоной. Теперь понимаешь серьезность ситуации?

Толстой поправил очки на носу и обернулся на меня.

— Во что ты меня впутываешь, Алексиус?

Я кратко изложил суть событий:

— Девица подмешала наркотик Андрею, а затем попыталась обвинить его в домогательствах. Официант оказался случайным свидетелем. Мне нужно, чтобы всё, что произошло в этом кабинете, осталось только здесь. Да, дело выеденного яйца не стоит, и я смогу доказать, что великий князь невиновен. Но лучше до этого не доводить и закончить все здесь.

Толстой хмыкнул и подошёл ближе. Он внимательно осмотрел каждого из троих, затем поочерёдно взял за руку сначала Салтыкову, потом официанта, затем Андрея. Я заметил, как его зрачки на секунду расширились — характерный признак глубокого ментального контакта.

— Можно воспользоваться психоэфирной магией, — наконец произнёс он. — С Салтыковой и официантом проблем не возникнет. А вот великий княжич покрепче будет, могут остаться следы воспоминаний. Но в его состоянии это вряд ли критично. Он пьян в дрова.

— У меня с психоэфиркой все туго. Только боевые ее формы вроде сна или страха. Мозги ковырять я не умею.

Толстой покосился на меня.

— Я когда-то ею интересовался и кое-что умею. Но под твою ответственность, Алексиус. Ты сам знаешь, что здесь раз на раз не приходится.

Я кивнул, соглашаясь:

— Лучше так, чем скандал.

— Тебе виднее.

Толстой не стал медлить. Он положил ладонь на лоб Салтыковой, закрыл глаза. Несколько минут ничего не происходило — только лёгкое мерцание воздуха вокруг его пальцев. Затем он убрал руку и тихо произнёс:

— Теперь она помнит, что ей стало нехорошо от алкоголя, и она решила отдохнуть здесь в одиночестве.

Я кивнул, наблюдая за его работой. Затем он повернулся к официанту, приложил пальцы к его виску и нахмурился:

— Неодаренный. У него сознание более уязвимое. Слишком много эмоций. Придётся аккуратно.

Толстой сосредоточился, а я отметил, как его губы беззвучно зашевелились. Возможно, он использовал внутреннюю мантру для концентрации. Через минуту он отстранился:

— Теперь официант будет помнить, что у него целый вечер сильно болела голова. Он обслуживал эту девушку, приносил ей воду и шампанское, а затем почувствовал себя хуже. Как очнется, попросится домой отлежаться.

Последним был Андрей. Толстой скептически покачал головой и присел рядом, кладя ладонь ему на лоб. Великий княжич слегка шевельнулся, но остался в глубоком сне.

— Слишком глубоко ушёл, — пробормотал мой старый друг. — Сознание и так в тумане. Почти ничего не помнит. Я добавлю несколько разрозненных эпизодов. Как заблудился в коридоре, как умывался в туалете…

Я наблюдал, как Толстой погружался в работу. Казалось, внешне ничего не происходило, но воздух вокруг чуть подрагивал. Минут через пять он убрал руку и устало выдохнул:

— Теперь он помнит, как умывался в туалете, как шёл по коридору, как заблудился и искал тебя, а вместо этого нашел официанта с шампанским, — улыбнулся он. — Всё остальное — размыто.

Я молча кивнул, понимая, что сделано всё возможное. Толстой провёл рукой над каждым из троих, обновляя заклинания сна, и поднялся:

— Вот и все. Мне нужно ретироваться и еще как-то объясниться перед женой, с чего это я вылетел из квартиры, как ошпаренный.

Я пожал ему руку.

— Спасибо, Стагнис. Ты меня из задницы вытащил.

— Я этого паренька вытащил. Но лишь потому, что он твой друг и родственник. Я не забыл, сколько раз ты мне помогал… тогда. Но я сильно рискую, вмешавшись таким образом. Надеюсь, ты не выдашь мои навыки. Сам знаешь, ими лучше не светить лишний раз.

— Будет строго между нами, — заверил я. — Еще раз спасибо за помощь.

Стагнис усмехнулся и кивнул в сторону Андрея.

— Княжича лучше прямо сейчас отправить домой отсыпаться. В его крови алкоголя и химии столько, что утром он пожалеет, что выжил. Официант и девушка проснутся минут через двадцать. Перетащи его в другой кабинет.

Я провёл его к выходу. На прощание Толстой напомнил:

— Не забудь о записях с камер. Если они там есть. — А Затем подмигнул. — И