– Хорошо-хорошо, я подумаю, – пообещал краевед, не заметив ее смущения. – Обсудим это с товарищами по общине. Вы же пока распишите подробно план, текст листовок и пришлите мне.

– Сегодня же!

Перед тем как попрощаться с Ирой, Шалкиев полюбопытствовал:

– Почему вы так ратуете за это выступление? В чем ваша выгода?

– Я не только исследователь. Мой долг – защищать культурное разнообразие.

– Этого мало, чтобы так подставляться. Вас же могут отчислить из магистратуры.

– Пусть отчисляют. Вы сами говорили, что академическая карьера – это скучно.

По дороге в общагу Ира сделала вывод, что она, помимо прочего, политически неуравновешенная. Ее клонит влево, а потому полумер она не приемлет. Свобода от навязанных штампов и осязание полета – вот ее выгода.

* * *

Несмотря на отрицательный отзыв на репетиторском сайте, ее рейтинг позволял Ире брать новые заказы, и она, решив покамест не связываться с мальчиками, нанялась к трем девятиклассницам преподавать историю. Кроме денег работа радовала и тем, что съедала время, которое Ира убила бы на сопливые переживания. Она исправно посещала пары, портила глаза в тускло освещенной библиотеке, ездила по ученицам – короче, всячески уклонялась от того, что люди, лишенные чувства юмора, именуют личной жизнью.

Елисей, к счастью, не напоминал о себе. Ира жалела, что дружба у них не заладилась. Дело ведь не в ребячливости Елисея и не в его ипохондрии, а в том, что рано или поздно он потребовал бы большей близости, чем она сумела бы ему предложить.

От соседки, по умолчанию настроенной солнечно, Ира постепенно отдалялась. Даша хвасталась винтажным шмотом из секонда и взахлеб пересказывала разговоры с друзьями, которых Ира ни разу не видела. Иногда соседка крутила в колонках «Satta Massagana» и «Снежную Барселону», утверждая, что заряжает комнату теплыми вибрациями. Обидней всего, что Ире эта музыка нравилась, но ощущение, будто у нее крадут пространство, мешало получать удовольствие.

По воскресеньям Даша устраивала вечеринки с укулеле и вином. Хотя противный Денис с его неотразимыми подкатами больше не наведывался, Ира все равно старалась улизнуть с этих безосновательных праздников. Каждый из гостей отчего-то считал своим долгом ее развлечь, и это задевало. Наконец Ира изобрела идеальную отмазку – встречи сестринского клуба.

– Группа «Фем-актив»? – переспросила Даша.

– Да.

– Ты уверена? Я тоже за движуху и взаимопомощь, но я слышала, что они там вообще отбитые на голову.

– Типа секты?

– Типа того.

– Поглядим. – Ира покачала головой. – Если не зайдет, то не стану впрягаться.

«Фем-актив» еженедельно собирался в коворкинге. Сестринская группа занимала целую переговорную, оформленную на манер зала совещаний для какого-нибудь совета региональных менеджеров. Устланный серым ковролином пол словно только что вычистили пылесосом, на стене горел огромный экран для презентаций, а из двенадцати мест за вытянутым прямоугольным столом к моменту прихода Иры пустовало всего два. Она шмыгнула на одно из них, поближе к выходу.

Руководила группой Света Лукичева, хорошо известная в Поволжье активистка. Она вела курсы писательского мастерства «Пиши как девочка» и отбирала авторов для серии феминистской прозы в собственном издательстве. Света одевалась неброско и не пользовалась макияжем, однако это не отнимало у нее природного очарования.

– Расскажешь нам о себе? – предложила она Ире.

Ира встала, подбирая в уме слова.

– Я Ира. Из Самары, учусь в БГУ, – вымолвила она, внутренне проклиная себя за анкетный тон. Ира из Самары, ага. – Давно увлекаюсь фем-движем и считаю женское освобождение обязательным условием общей справедливости. Мне близки анархизм, защита животных и малых народностей. Вот, пожалуй, и все, потому что и так нескромно получилось.

Ире похлопали, и она села. Соседка справа мягко коснулась ее локтя и ласково, с полуулыбкой, кивнула.

– Я Милана.

Она была красивой и отличалась от большинства феминисток тем, что не отказывала себе в яркости. Одетая в джинсовую рубашку, красные брюки и лоферы, Милана изящно заколола каштановые волосы невидимками. Пока Света выступала со вступительной речью, Ира нет-нет и посматривала направо, урывками изучая высокие скулы соседки, вишневую помаду на приоткрытых губах, тонкий запах, отдаленно напоминавший аромат ирисов после дождя. В какой-то момент они с Миланой пересеклись взглядами, и та вновь одарила Иру нежной и вместе с тем независимой полуулыбкой.

– …возродился паблик «Уездные бабы», – продолжала между тем Света Лукичева, пультом переключаясь с одного скриншота на другой. – Напоминаю, там публикуют переписку со школьницами из Элнет Энера, выкладывают неудачные фото молодых женщин из «Инсты» со своими унизительными комментариями, а также всячески поощряют абьюз и лукизм. В группе регулярно публикуют псевдонаучную чушь о мужском доминировании и женской неполноценности…

Ира издала запоздалый нервный смешок и тут же поежилась под косыми взглядами.

– Название у паблика дурацкое, – пояснила она. – А забанить их никак?

– Банили, – сказала Света. – Они возрождаются по другим адресам и быстро набирают подписчиков. Админов тоже не вычислить – сидят с фейковых страниц.

Ира пристыженно кивнула.

– План такой, – вновь обратилась ко всем Света. – Устроим массированную атаку. Тролльте их, флудите, выкладывайте под постами ссылки на феминистические исследования. Высмеивайте объективацию и гендерные стереотипы.

Ира вытянула вверх руку.

– Они же быстро покидают нас в черный список, нет?

Тут Милана повернула голову и недоверчиво спросила:

– Сколько у тебя аккаунтов?

– Один.

– Заведи еще. Надо хотя бы три. Останься после встречи – я покажу сайт, где задешево продают аккаунты.

Дальше Света дала двум активисткам задание перевести на русский свежие заметки американских авторок – о слатшейминге и о феминистском объединении из Питтсбурга.

– Подчеркиваю, наша деятельность не ограничивается соцсетями, – сказала Света. – У нас есть стикеры и листовки, которые мы должны распространять.

Она переключила пультом слайд, и экран заполонили макеты стикеров. Минимум текста, зато максимум лозунгов на любой вкус – от легких мотивашек до хлестких, на грани фола, призывов. «Выбери феминизм», «Ты такая, как надо», «Не запрещай себе быть классной», «Полегче, сексист!», «Засунь свое одобрение себе в карман!» и прославленный «We can do it!». Красная туфля на шпильке давила патриархат, маленькие девочки поднимали средний палец, Наоми Паркер демонстрировала бицуху. Следом за стикерами предстали листовки – о домашнем насилии, о гендерном неравенстве в цифрах, о феминитивах.

– Ира, что ты думаешь о феминитивах? – поинтересовалась Света. – По-твоему, они обязательны?

Застигнутая врасплох Ира сказала:

– Вводить их в обиход нужно, только аккуратно.

– То есть?

– В каждом отдельном случае стоит уточнять, желает ли… желает ли представительница той или иной деятельности, чтобы в ее отношении применяли феминитив. Не всех устраивает, когда их называют авторками или врачинями.

Милана снова повернулась, на этот раз лицо ее не выражало ласки.

– Ничего, что женщины, которых устраивают