21

Уилла

Я вздыхаю с облегчением, когда такси выезжает на гравийную дорогу. Так близко. Я никогда раньше настолько сильно не хотела домой…

Мне казалось неправильным гулять с Лэнсом и его приятелями-ковбоями без Кейда. Честно говоря, мне было весело, но мысли мои были далеко.

Мое сердце было где-то далеко.

Мне бы очень хотелось разозлиться, из-за того что Кейд решил, будто может следить за мной через моего лучшего друга, тогда как он мог бы легко написать мне сам, – но от мысли о том, что он беспокоится обо мне, в моем животе появляется странное неприятное ощущение.

Наверное, именно поэтому я попрощалась с ирландцами и улизнула, как цыпленок. Все ребята были настоящими джентльменами, но отмечали победу так бурно, что я просто не хотела там оставаться.

Тусовки в баре выматывают, и когда такси освещает темные проселочные дороги, я понимаю, что разрываюсь между желанием, чтобы это лето поскорее закончилось, потому что мне нужно побыть наедине с Кейдом, и желанием, чтобы оно никогда не заканчивалось, потому что я не хочу возвращаться к своей городской жизни.

Мы проезжаем под большими деревянными столбами, которые отмечают, где начинается территория ранчо «Колодец желаний».

– По этой дороге, а потом налево, – говорю я водителю, который в ответ лишь хмыкает. Я благодарна ему за то, что он оказался неболтливым, потому что на сегодня я уже вся выболталась.

Когда фары выхватывают из тьмы подъездную дорожку Кейда и освещают живописное ранчо, тело замирает от облегчения. Это не мой дом, но… чувствую я себя как дома.

Я прикладываю карточку к автомату таксиста, чтобы оплатить неприлично огромную сумму, и выхожу. Кейд сидит на ступеньке и смотрит на меня. Его локти упираются в колени, а в больших руках он держит стеклянный стакан.

В нем есть энергия. Сегодня вечером он выглядит опасным, и я настроена на схватку.

Когда такси отъезжает, я просовываю в зубастую пасть медведя руку, говоря:

– Ждешь меня, папочка?

Я хлопаю ресницами и вешаю сумочку на плечо.

Клянусь, он рычит.

– Уже поздно. Ты могла бы сообщить мне, когда вернешься. Ты все еще живешь в моем доме.

– Тогда, наверное, на выходных мне лучше оставаться в главном доме, чтобы не доставлять тебе неудобств, – огрызаюсь я в ответ, хотя на самом деле не хочу там оставаться.

Я хочу оставаться с ним.

– Может, тебе стоит вести себя как взрослая и докладывать, чтобы я не волновался… – прервался он, прежде чем добавить: – о том, что ты разбудишь Люка.

Ну и яйца у этого парня.

– Нежелание будить Люка – единственная причина, по которой я не начинаю орать на тебя прямо сейчас, Итон. И если мы собираемся говорить о том, как ведут себя взрослые люди, то, может, тебе стоит писать мне, а не моему лучшему другу?

Он встает, проводя руками по заднице брюк – выглядя при этом раздражающе хорошо, – а затем разворачивается ко мне спиной и бросает через плечо:

– Люк с моим отцом, так что можешь устраивать истерику по этому поводу, если хочешь.

У меня отвисает челюсть, и я повышаю голос:

– Ты беспокоишься, что я приду домой поздно и разбужу его, а его даже здесь нет?

Он продолжает идти, но я кидаюсь за ним, взбегаю по ступенькам и бросаю сумочку на веранду у его босых ног:

– Кейд! Я с тобой разговариваю. И это большая удача, учитывая, что ты только что передал меня своему другу, как будто я какая-то чертова игрушка, которой можно делиться.

Это останавливает его на месте, мышцы спины напрягаются. Все в его теле говорит о хищнике. Оно кричит: «Уходи от меня», но я слишком импульсивна, чтобы прислушаться к такому безмолвному предупреждению. Я подхожу ближе, сокращая пространство между нами, чтобы позволить его сосновому аромату окутать меня и опьянить.

– Думаешь, я просто какая-то шлюха, которую можно заложить друзьям?

Теперь он поворачивается, в его глазах пылает огонь.

– Я думаю, что не могу выбросить тебя из головы, как бы сильно ни старался. Я думаю, что ты чертовски соблазнительна, а я слишком сложный человек. Я думаю, что ты пахнешь как он, и я, черт возьми, этого не выношу.

Я моргаю, стараясь разглядеть его красные щеки, блеск в темных глазах, а также то, как его ноздри поднимаются и опускаются из-за тяжелого дыхания.

– Наглость. Какая наглость жаловаться на то, что я пахну как мужчина, с которым ты меня отправил и который оказался настоящим джентльменом. Мужчина, с которым при других обстоятельствах мне, возможно, было бы весело, потому что он чертовски веселый парень. Но вместо этого я всю ночь переживала из-за тебя, Кейд Итон. Из-за тебя, из-за твоей чертовой сварливой физиономии, из-за твоих дурацких широких плеч и круглой задницы в джинсах. Так что… пошел ты. – Я тычу пальцем в центр его твердой как камень груди. – И вдвойне пошел ты за то, что ревнуешь, хотя и не имеешь на это права. Если я пахну как он, то от тебя пахнет дерьмом.

Я отшатываюсь, но Кейд оказывается быстрее. Его сильные пальцы обхватывают мою руку, останавливая меня на месте. Я резко поворачиваюсь к нему лицом, и мое тело притягивается к его телу так естественно…

– Продолжишь в том же духе, и я вытрахаю всю грязь прямо из твоего прелестного ротика.

Я выгибаю бровь, глядя на него, и по моему телу пробегают мурашки. Воздух между нами раскаляется:

– Что, прости?

Он проводит тыльной стороной ладони по губам, как будто убирает фильтр, который был там все это время:

– Ты слышала меня, Ред. Если ты продолжишь так орать на меня, я поставлю тебя на колени, раздвину твои клубничные губки и дам тебе в рот, просто чтобы ты заткнулась.

У меня в голове все перемешалось. Передо мной не тот мужчина, с которым я жила последний месяц. Это другая его версия. Версия, которую он скрывает. Версия, с которой я могу работать.

Версия, которая мне нравится.

Слова звучат резко, но я достаточно хорошо знаю Кейда, чтобы понять, что его речи часто бывают необдуманными, а руки – всегда нежными.

Не сводя с него горящего взгляда, я медленно опускаюсь перед ним на колени, задирая подбородок, чтобы увидеть каждую вспышку эмоций в его глазах:

– Я, черт возьми, бросаю тебе вызов.

У него на скулах играют желваки. Я знаю, что он стоит на краю пропасти, но сдерживает себя. Я не какая-нибудь невинная маленькая девочка. Я знаю,