Стоило одному ударить девушку, как остальные тут же подбежали и, окружив Ло Сяньсянь, начали бить ее руками и ногами, выкрикивая:

– Убирайся! Губительница! Ты приносишь одни беды!

Младшие братья Бохуаня были с матерью заодно и давно знали о ее замыслах. Воспользовавшись отсутствием старшего брата, они общими силами выгнали Ло Сяньсянь из дома, угрожая избить ее, если осмелится вернуться. Семьи у нее нет, так что некому за нее мстить, если ее забьют до смерти.

В ту ночь был сильный снегопад. Избитую Ло Сяньсянь, всю в синяках и кровоподтеках, вышвырнули в снег, и одна из вышитых туфелек слетела с ее ноги.

Девушка медленно брела вперед, и из ее груди рвались наружу сдавленные рыдания, напоминавшие предсмертный крик детеныша дикого зверя.

Стремительно темнело. В такую снежную ночь редкие люди рискнули бы выйти из дома. Ло Сяньсянь же ползла вперед в темноте, где земля была неотличима от неба. Она не знала, куда идет, и не знала, куда бы могла отправиться.

Братья Чэнь были правы. У нее не было ни семьи, ни отца, ни брата. Некому было заступиться за нее, и не было никого, кто бы мог ее приютить.

В этом белоснежном, добродетельном и справедливом мире для нее не было места.

Ло Сяньсянь никогда не отличалась крепким здоровьем, а сейчас ее к тому же выкинули на улицу в тонкой и легкой одежде, поэтому девушка дрожала от холода. Ее ноги быстро одеревенели, и она совсем перестала их чувствовать.

Так она приползла на окраину, к храму, где поклонялись призрачной распорядительнице, и укрылась внутри от снега. Ее губы посинели от холода, но на сердце, замершем от горя, было еще холоднее.

Подняв голову, Ло Сяньсянь устремила взгляд на ярко раскрашенную статую в красных одеждах, и из глаз девушки хлынули слезы. Она припомнила, что по обычаям Нижнего царства на свадебной церемонии должен присутствовать распорядитель. На ее же свадьбе не было никого, а весь наряд состоял лишь из воткнутого в волосы красного цветка. С широкими улыбками на лицах они с Чэнь Бохуанем повернулись друг к другу и совершили земной поклон.

Может быть, тот тайный брак был лишь сном, а лицо красавицы, отразившееся в тусклом бронзовом зеркале в тот день, – мимолетным видением, порожденным силой ее сокровенного желания?

Ло Сяньсянь опустилась на колени перед статуей призрачной распорядительницы и, с трудом двигая свое замерзающее тело, трижды поклонилась ей.

– Да станут сплетенные локоны символом супружеской любви, – бормотала она, улыбаясь, но по ее щекам текли слезы. – Нынче ночью… ждет вас… супружеское счастье…

У нее все сильнее кружилась голова. Перед глазами все плыло. В серебристой пелене, что заволокла ей глаза, девушка вновь увидела тот старый дворик и маленькую девочку, которая плакала, крича: «Это не я! Не я! Я не крала мандарины!»

Страшна людская молва: ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой. Как никто не поверил ей тогда, так и не поверят сейчас.

Ло Сяньсянь знала, что, даже если она кинется обратно к людям и попытается рассказать о своей беде, скажет, что она на самом деле жена Чэнь Бохуаня, ей никто не поверит. Она по-прежнему была той девочкой, что, наказанная, стояла у глинобитной стены, и не было никого, кому она могла бы пожаловаться на несправедливость.

Ничего так и не изменилось.

Разве что тогда еще нашелся мальчик, который перелез через стену и сунул ей в руки белую дымящуюся маньтоу, сказав: «Ты наверняка голодна. Вот, держи».

Теперь же… Этот человек, где он теперь?

Забеспокоится ли он, вернувшись домой и не найдя ее? Или же тайком вздохнет с облегчением, радуясь, что теперь никто не погубит его матушку?

Ло Сяньсянь свернулась клубком на полу храма. Льющиеся из ее глаз слезы мало-помалу иссякли.

– Госпожа распорядительница, – прошептала девушка, – я хочу быть с ним. Я его жена… На нашей свадьбе не было распорядителя. Вы – распорядительница для умерших, и вам нет дела до живых. Но я… я лишь вам… лишь вам могу сказать…

Ло Сяньсянь звеняще всхлипнула, будто рассыпаясь на осколки, и произнесла свои последние слова:

– Я не лгала…

«Я не лгала».

Всю ночь с неба тихо падал снег.

А на следующее утро проходившие мимо храма горожане нашли окоченевшее тело Ло Сяньсянь.

Часть пятая

Когда впервые в этой жизни я повстречался с вами, господин

Глава 22

Учитель этого достопочтенного в ярости

Выслушавший ее рассказ Чу Ваньнин был невероятно зол. Ему очень хотелось сейчас же схватить Тяньвэнь и безжалостно отхлестать супругов Чэнь. Он, однако, не мог открыть глаза и начать проклинать их: сделай он это, завеса Возвращения к истине тут же исчезнет. Душа же может быть помещена за эту завесу лишь однажды, так что если он откроет глаза, то никогда не услышит, что Ло Сяньсянь скажет дальше.

По этой причине Чу Ваньнину пришлось сдержать свой пылающий гнев и продолжить слушать рассказ Ло Сяньсянь.

После смерти она ничего не чувствовала и ничего не понимала. Единственной, кого она видела, была роскошно одетая женщина, удивительно похожая на статую призрачной распорядительницы из храма.

Появившись перед Ло Сяньсянь, призрачная распорядительница негромким, мягким тоном спросила:

– Ты не смогла разделить с Чэнь Бохуанем брачное ложе при жизни, так желаешь ли разделить с ним могилу?

– Я желаю… желаю этого! – торопливо закивала Ло Сяньсянь.

– В таком случае позволим ему немедленно последовать за тобой, согласна?

Согласие почти сорвалось у девушки с языка, но неожиданная мысль заставила ее опомниться.

– Я умерла?

– Верно. Я – призрачная распорядительница свадеб загробного мира, и в моих силах выполнить твое заветное желание – даровать счастливый брак.

– Но если он последует за мной, то он… тоже умрет? – растерянно сказала Ло Сяньсянь.

– Именно так. Но небеса сострадательны, и смерть значит так же мало, как и жизнь. Умереть – как закрыть глаза; так в чем же разница?

Услышав это, Чу Ваньнин подумал: «Эта призрачная распорядительница и впрямь подстрекала людей загадывать ей посмертные желания, исполнение которых требовало отнять чью-то жизнь. Подумать только, до чего злое божество».

Однако Ло Сяньсянь, хоть и умерла несправедливо обиженной, не превратилась в злого духа.

– Нет, – медленно покачала головой девушка, – не надо его убивать, он ни в чем не виноват.

Призрачная распорядительница мрачно рассмеялась:

– У тебя доброе сердце. Но получишь ли ты что-нибудь взамен за свою доброту?

Она не стала давить на Ло Сяньсянь. Как божество, она могла