лишь подтолкнуть человека загадать жестокое желание, но не принудить его.

Постепенно ее фигура растаяла в воздухе, и затихающий голос произнес:

– На седьмой день твоя душа вернется на землю. Когда ты вновь окажешься в мире живых, отправляйся в поместье Чэнь и взгляни, что там происходит. После этого я снова приду и задам тебе тот же вопрос. Посмотрим, не станешь ли ты сожалеть о своем добросердечии.

На седьмой день дух Ло Сяньсянь вернулся в мир живых. Охваченная нетерпением, она плавно летела вдоль старой знакомой дороги к поместью Чэнь, желая в последний раз увидеть своего мужа.

Она никак не ожидала увидеть поместье богато украшенным и освещенным множеством фонарей. Зал для приема гостей был заставлен свадебными подарками, а на дверях висел огромный иероглиф «двойное счастье». Лицо госпожи Чэнь так и лучилось здоровьем – от таинственной болезни не осталось и следа. Она с широкой улыбкой раздавала указания слугам, веля им украсить дары для родителей невесты бумажными цветами и красным шелком.

Но кто это… собрался справлять свадьбу?

Родителям чьей невесты собираются отправлять все эти подарки?

Кто собрался вступать в брак с такой помпой?

Кто же?

Призрак Ло Сяньсянь сновал меж суетящихся людей, прислушиваясь к разговорам.

– Примите наши поздравления, госпожа Чэнь! Свадьба вашего сына и дочери начальника уезда, господина Яо, – поистине радостное событие! На какой день назначен пир?

– Воистину, удача благоволит госпоже Чэнь.

– Барышня Яо – и впрямь счастливая звезда семейства Чэнь! Стоило объявить о помолвке – и вам сразу стало намного лучше, госпожа Чэнь!

– Ваш сын и барышня Яо просто созданы друг для друга. Их брак был заключен на небесах! Это вызывает самую настоящую зависть, ха-ха-ха!

«Ваш сын»… «Ваш сын»…

Который из сыновей?

Кто из братьев Чэнь женится на барышне Яо?

Ло Сяньсянь с возрастающим беспокойством металась по знакомым залам и комнатам, пытаясь среди этого шума и радостного гомона отыскать знакомую фигуру. В конце концов она нашла его.

Заложив руки за спину, Чэнь Бохуань стоял в одном из дальних залов у вазы с пионами. Он сильно осунулся, его щеки впали, но он был одет в красный наряд, не свадебный, но праздничный. По обычаям Цайде в подобном платье, расшитом цветами и порхающими бабочками, жених ехал свататься к будущей невесте.

«Он… ехал свататься?»

«Получается, полный зал свадебных подарков, золото, серебро и жемчуга, все это… все это Чэнь Бохуань, ее муж, приготовил для барышни Яо?»

Ло Сяньсянь вдруг вспомнила их свадьбу.

Тогда у них не было ничего, кроме них самих и одного сердца на двоих.

На их свадьбе не было ни распорядителя, ни подружек невесты, ни богатых даров. В то время семья Чэнь еще была небогата, и у них даже не было ни одного пристойного набора свадебных украшений для невесты. Чэнь Бохуань просто вышел во двор, подошел к новому мандариновому дереву, которое они посадили вместе, сорвал с ветки нежный цветок и бережно воткнул в волосы Ло Сяньсянь.

– Красиво? – спросила она тогда.

– Очень красиво, – ответил он.

Помолчав немного, Чэнь Бохуань погладил ее по волосам и с печалью произнес:

– Прости за то, что я не могу сделать тебе подобающего подарка.

Ло Сяньсянь улыбнулась и ответила, что для нее это все неважно.

Затем Чэнь Бохуань пообещал ей, что через три года, когда он наконец сможет официально стать ее мужем, они обязательно устроят пышную, шумную свадьбу, пригласят гостей со всей округи. Ло Сяньсянь торжественно привезут к дому мужа в паланкине, и он осыплет ее золотом, серебром и прочими подарками, которыми будет заставлен праздничный зал.

Данная им тогда клятва все еще звучала в ушах Ло Сяньсянь. Чэнь Бохуань исполнил свое обещание: он и впрямь созвал множество гостей на свою пышную свадьбу.

Вот только жениться он собирался совсем на другой женщине.

Ло Сяньсянь охватила горечь, а еще гнев, вспыхнувший ярким, достающим до самых небес пламенем. Девушка душераздирающе взвыла и кинулась рвать украшавшие зал красные шелка.

Однако, будучи призраком, она не могла ни к чему прикоснуться.

Чэнь Бохуань, казалось, смутно почувствовал что-то и обернулся, устремив пустой взгляд на сами по себе колышущиеся шелка.

К нему подошла младшая сестра. Ее волосы были заколоты шпилькой из белого нефрита – это означало, что она тайком скорбит о чьей-то кончине.

– Брат, – обратилась она к Чэнь Бохуаню, – сходи на кухню и поешь, ты уже давно не ел как следует. Скоро тебе предстоит отправиться к начальнику уезда и свататься к его дочери. Если не подкрепишься, от слабости сляжешь в постель.

– Сестрица, ты не слышала только что чей-то плач? – вдруг рассеянно спросил Чэнь Бохуань.

– Что? Не слышала. Брат, мне кажется, ты слишком… – Она стиснула зубы и не стала продолжать.

По-прежнему глядя на шевелившиеся в углу шелковые занавеси, Чэнь Бохуань снова заговорил:

– Как чувствует себя матушка? Она, наверное, очень рада? И от болезни полностью оправилась?

– Брат…

– Хорошо, что она выздоровела, – пробормотал Чэнь Бохуань после короткого молчания. – Я уже потерял Сяньсянь. Не могу лишиться еще и матушки.

– Брат, иди поешь чего-нибудь…

Ло Сяньсянь плакала, кричала, звала его, в отчаянии обхватив руками голову.

Нет… Не уходи… Не уходи!

– Хорошо, – согласился Чэнь Бохуань, и его исхудалая, изнуренная фигура исчезла за дверью.

Застывшая в углу Ло Сяньсянь осталась совсем одна. Крупные прозрачные слезинки одна за другой катились по ее щекам.

Внезапно до ее слуха донеслись голоса остальных братьев Чэнь, тех, что свели ее в могилу.

– Ну и рада же наша матушка! – негромко сказал средний брат младшему. – Ох, прямо гора с плеч.

– Еще бы! Столько времени пришлось притворяться больной, чтобы наконец выгнать эту девицу, которая приносила одни беды. Как матушка может не радоваться?

Младший брат досадливо прищелкнул языком и вдруг добавил:

– И как она умудрилась умереть? Мы хотели просто прогнать ее, а не убивать. Неужели она была настолько глупа, что даже не попыталась попроситься к кому-нибудь на ночлег?

– Да кто ее знает. Наверное, постеснялась. Она же была стыдливая, как ее убогий папаша. Мы в ее смерти не виноваты. Понятно, матушка ее обманула, но ведь у нашей семьи были свои трудности. Сам подумай, между дочерью начальника уезда и какой-то нищей девицей вторую выберет только полный болван. Кроме того, если бы мы вызвали неудовольствие барышни Яо, нас ждали бы крупные неприятности.

– И то верно. Если эта горемыка оказалась такой тупицей, что решила не жить, а замерзнуть насмерть, то разве кто-то смог бы ее спасти?

Их слова как будто парили в