Когда очередь дошла до двух последних пассажиров «Бродвей Лимитед», оставалось два свободных номера, ни одним больше. После этого, когда все будут устроены, она сможет повесить на дверь табличку «Мест нет» и лечь спать.

– Прошу вас. Вы были терпеливы.

Про себя она называла их женихом и невестой. Отметив, однако, что они ни разу не поцеловались.

Пегги устала, она знала, что поспать может позволить себе только до рассвета, а рассветет уже через пять часов. Но ее зоркий глаз не мог не подметить, как медленно приближалась к ней парочка. Они как будто не шли, а пятились. После такого приключения разве не должны усталые путники бегом бежать к теплой постели?

Пегги достаточно долго управляла гостиницей, чтобы знать все извивы ума и причуды сердца человеческого, и ей сразу стало ясно практически всё. Не в подробностях, разумеется, их она не знала, но суть поняла.

Юноше она дала бы года двадцать два – двадцать три. Он выглядел постарше, но она давно убедилась, что война прибавила мальчишкам три-четыре лишних года. Это выражалось в мелочах – складке у рта, поникшем плече.

Девочка же на вид приближалась к восемнадцати или недалеко от них ушла.

– Демобилизовались? – подмигнула она Арлану, оторвав чистый бланк.

Он опустил вещмешок на пол и покачал головой.

– Через два месяца. Мне надо быть на базе завтра в четыре… Если этот чертов поезд когда-нибудь поедет.

– Если вы торопитесь, есть поезд в 5:52 до Филадельфии. Там как раз успеете на «Двадцатый век», он прибывает на Центральный вокзал около десяти утра.

Он снова покачал головой. Никуда он не торопился. Она готова побиться об заклад.

– Тихий океан?

– Бирма.

– Да, там тоже было жарко. Фред, мой младший братишка… Он погиб на Окинаве. Ваше имя, пожалуйста? – резко сменила она тему, уткнувшись в бланк и ни на кого не глядя.

Время как будто растянулось под звяканье чашек и блюдец, которые убирал Таддеус.

– Ваше имя, – повторила хозяйка.

– Джонсон, – первой выдохнула Хэдли.

На неуловимо короткий миг ручка Пегги Милтон зависла. Что это было? Сомнение? Но уж никак не морального толка.

– Мистер… и миссис? – тихо уточнила она.

– Мистер и миссис Джонсон, – подтвердила Хэдли.

* * *

Арлан запер дверь. Они постояли немного, не двигаясь, не касаясь друг друга, просто переводили дыхание. Потом он помог ей снять пальто и муфту. Сам раздеваться не стал. Поставил вещмешок на пол и огляделся. Комната была большая, без изысков, обставленная старенькой, но до блеска начищенной мебелью. Квадратный платяной шкаф, восьмиугольный столик, наклонное зеркало, бюро, как на Юге, два обитых заново кресла.

– Хотите воспользоваться ванной? – спросил он.

Хэдли кивнула, крепко сжимая ручки сумочки и несессера. В ванной она ополоснула лицо, вытерлась и, похлопав по щекам, внимательно рассмотрела себя в зеркале.

Она еще могла покинуть эту комнату, спуститься и попросить у Пегги Милтон последний свободный номер. Но знала, что не сделает этого.

Она сняла чулки и платье, осталась в комбинации и, не сняв жемчужной нитки, накинула сверху кофточку. Распустила волосы, расчесала их и снова заколола. Больше делать было нечего, и она вернулась в комнату.

Арлан разулся и сидел одетый в одном из двух кресел. Его ноги лежали на втором, закинутые одна на другую, сверху было наброшено пальто. Глаза его были закрыты.

Хэдли на цыпочках прошла через комнату. Поколебавшись, сняла кофточку, сложила ее в изножье кровати и тихонько юркнула под одеяло.

К окну жалась непроглядно черная ночь.

* * *

Отбросив простыню и одеяла, она встала с кровати. День едва разбавил каплей молока чернила ночи. Хэдли подошла к окну. Нет, еще не светало, это было сияние снега. Она посмотрела на часы. Проспала она всего полчаса.

Арлан, раскинувшийся во сне поперек кресел, выглядел кубистическим нагромождением рук, ног и скомканного пальто.

Хэдли взяла с кровати одеяло и одну из подушек, накрыла большое разметавшееся тело и подсунула подушку под запрокинутую на спинку голову.

Вдруг она увидела, что он проснулся и смотрит на нее.

– Вам, наверно, ужасно неудобно так лежать, – прошептала она. – То есть и не лежать вовсе! Можно подумать, что вас выбросило с чертова колеса.

Он молчал.

– Мне так жаль, это всё из-за меня. Зря я ляпнула. Вам бы дали другой номер. И вы спали бы спокойно в настоящей кровати.

Арлан фыркнул и смешно наморщил нос.

– Я же спал с крокодилами, – напомнил он тихо. – Но вы не крокодил, поэтому я не спал.

– Послушайте…

Она задумалась, соображая, что хочет сказать.

– Это глупо. Ложитесь на кровать. Пусть один возьмет перину, другой одеяло.

Ноги Арлана оторвались от кресла, он выпрямился, сел и снова фыркнул.

– Мистер и миссис Джонсон, – произнес он вполголоса, двумя руками взъерошил волосы и прыснул со смеху: – Мистер и миссис Джонсон!

Он уже хохотал во всё горло. Ей тоже стало смешно.

– Ну ты даешь… Мистер и миссис Джонсон!

Он схватил край одеяла, чтобы заглушить душивший его смех. Она, хихикая, взялась за другой край и тоже зажала себе рот.

– Шшш. Мы разбудим Пегги.

– И всех пострадавших с «Бродвей Лимитед».

– Весь отель «Милтон»!

– Всю Фернес-Узловую!

Арлан накрыл голову подушкой и запищал голосом дамы в сырной шляпке:

– «Хилтон»? У них тут есть «Хилтон»?

Потом, пальцем нарисовав себе усы, пророкотал замогильным голосом:

– Меня зовут Джаспер Хамблдор. Я начальник этого вокзала!

Они корчились и задыхались от хохота. Это продолжалось довольно долго. Казалось бы, отсмеялись, но стоило посмотреть друг на друга, и снова обоих разбирал смех. Взгляд был подобен щекотке.

– Сядьте! – сказал он наконец. – Вот. Сюда. – И похлопал себя по коленям. – Сядьте, – еще раз выдохнул он едва слышно.

Она села и почти без колебаний обняла его одной рукой. Ее лицо склонилось к его лицу.

– Это правда ваша фамилия? Джонсон?

– Угу. А ваша?

– Бернстайн.

Ее пальцы ощутили мягкий ежик волос на его затылке.

– Привет, – прошептала она. – Привет, мистер Арлан Бернстайн.

– Привет, мисс Джонсон.

Ей показалось, будто свежий ветер ворвался в ее сердце, так вдруг стало легко.