Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 33
Максим
Утро. Элька еще спит. Кристина в ванной. Отставляю кофе, иду к моей королеве. Рядом с ней я всегда хочу. Очень много хочу. Не представляю, как можно остаться равнодушным рядом с такой женщиной. Проживание с ней пьянит меня, делая невменяемым. Всю неделю я живу в эйфории на эндорфинах. Меня распирает. Сева стебется надо мной, как может, когда я спешу домой. А мне вообще плевать. Я хочу быть рядом с ней как можно больше. Я еще не надышался этой женщиной.
Прохожу в ванную, запираюсь. Кристина в одном полотенце, наносит возле зеркала крем. На ее плечах капельки воды, волосы влажные, такая тёплая, пахнет кокосом и ванилью, и моя крыша едет. Моментально встает. Хочу.
Стягиваю с себя домашние штаны и боксеры.
— Эля не проснулась? — не смотря на меня, спрашивает Кристина.
— Нет, — резко дергаю ее полотенце, обнажая. У нее оху*нная грудь. Такая тяжёлая, идеально ложащаяся в мою ладонь. Замирает, сжимает края раковины, наблюдая, как рассматриваю ее в зеркало. Целую плечо, слизывая капельки воды с кожи.
— Макс. Эля может проснуться в любой момент, — шепчет она, а сама плывет, запрокидывая голову, когда я добираюсь до ее шеи.
— Ничего не могу с собой поделать, — хриплю ей в шею, потираясь каменным ноющим членом об ее попку. — Я всегда тебя хочу. На работе думаю только о тебе.
— Ты ненасытное животное, — усмехается, закидывает руки мне на шею. Ее грудь колышется, поднимается. Очень красиво.
— Да, с тобой я животное. Все инстинкты обостряются. Раздвинь ножки, — не дожидаюсь, сам раздвигаю их коленом. Такая гладкая, чистая, как девочка. Мне дико нравится смотреть, как краснеет и наливается плоть, когда ее трахаю. Хватаю за подбородок, поворачиваю к себе, впиваюсь в губы, целую, целую, пока моя королева ни теряет себя в этом поцелуе и уже сама потирается о мою руку, ласкающую лоно. — Я понимаю, что меня слишком много, но придется привыкнуть.
Отпускаю ее, давлю на спину, вынуждая нагнуться, тяну на себя бедра, чтобы ворваться под ее вскрик и самому простонать от ощущений…
***
— Максим, мне нужно выходить на работу. Я так не могу, — уже полчаса вместо работы говорю по телефону с Кристиной, словно нам мало времени, которое мы проводим вместе. Сева уже косо на меня посматривает и ухмыляется, попивая кофе, развалившись на диване в нашем импровизированном кабинете.
— Каблук, — выразительно шепчет он мне, закатывая глаза. Вообще по хрену. Выхожу на улицу, оставляя его ржать в одиночестве. Я насмерть влюблен.
— Крис, я не против, чтобы ты работала, если это доставляет тебе удовольствие. Но в данный момент мы не можем позволить себе отправить Элю в сад. Я не хочу садиться за убийство.
— О боже, при чем здесь убийство?
— Если этот мудак заберет ребенка, я его закопаю.
— Максим, ты точно его не трогал? — с подозрением спрашивает она. Я не хочу лгать ей, я не могу, потому что требую открытости и честности для себя. Но есть вещи, которые Кристине знать не нужно.
— Крис, после Нового года можно устроить Элю в частный закрытый детский сад с охраной. Давай вечером это обсудим. Мне работать нужно, — перевожу тему.
— Максим, ты не ответил мне! — такая строгая. Улыбаюсь. С Кристиной Витальевной я тоже научился общаться, и меня даже иногда вставляет ее тон начальницы.
— Я не ответил. До вечера.
Скидываю звонок. Не нужно ей знать о моих темных сторонах. Не сдох ее Юра. Сева вовремя меня тормознул от расправы. Жить будет. И, возможно, даже полноценно.
Стараюсь всё-таки уйти в работу, помогаю ребятам с движком для очередного хищника. Но мой телефон вновь взрывается от звонков. Не могу забить и не ответить, как раньше. Вытираю руки под цоканье Севы.
Отец.
Давно не общались с депутатом Деминым.
Отвечаю.
— Да, — снова выхожу на улицу, прикуриваю, выпуская в небо струйку дыма.
— Пообедай со мной. Я в «Сорренто».
В голосе отца нет просьбы или предложения. Из него, как всегда, сочится власть. Но я не его электорат.
— Мой обед закончился.
— А мой только начался.
— Так приятного аппетита, господин Демин, — ухмыляюсь. — Мне работать надо.
— Максим, твою мать, у меня в руках заявление на тебя от некого гражданина, который утверждает, что ты нанес ему телесные повреждения при попытке убийства, — рычит отец.
А «наш муж» мало того что моральный урод, он ещё стукач. Нужно было добить эту мразь.
— Скоро буду, — скидываю звонок, делаю глубокую затяжку и иду переодеваться.
Бл*ть…
У меня судимость не погашена… Но не дождутся, я никогда не пожалею, что разукрасил этому мужику фейс.
***
— Нет, ты послушаешь меня! — прерывает отец, взмахивая руками. — Я устал прикрывать твою задницу. Хочешь сесть — пожалуйста! Отдыхай за счёт государства. Какого хрена?! Какого?! — настолько зол, что брызжет слюной. — У тебя стоит цель — нагадить мне любой ценой?!
Откидываюсь на спинку дивана, перевожу взгляд на окно в ожидании, когда отец успокоится и даст мне возможность сказать.
— Игорь, успокойся, давление подскачет, — поглаживает его по плечу Галина, протягивая стакан воды. Ухмыляюсь, встречаясь глазами с женщиной. Вообще не понимаю, с каких пор отец втягивает в семейные дела своих баб.
— Нет, Галина, посмотри, ему смешно! Он привык, что я все решу за него, и даже не осознает вины. Как, бл*дь, это называется в психологии? Деградация? Не были бы мы в ресторане, я съездил бы тебе по морде, чтобы ты пришел в себя.
— Я все решу сам, — сквозь зубы проговариваю я, потому что достала эта истерия и пляски вокруг его места во власти и выборах. Я давно на это забил, мне есть чем заняться.
— Что ты решишь? Что ты вообще без меня можешь решить?! Нашел себе бабу с ребенком, открыто с ней таскаешься, избил ее мужа, переписал на нее квартиру! — Не сомневался, что господин Демин осведомлён, его предвыборная кампания контролирует каждый шаг. — Не много ли для оплаты интимных услуг? Побрякушками и шубами уже не принимают? Я смотрю, ушлая баба, — с пренебрежением проговаривает мой отец, и это является последней каплей. Я могу перетерпеть его наезды в мою сторону, но оскорблять Кристину не позволю даже отцу.
— Я запрещаю тебе говорить о моей женщине в таком тоне! — проговариваю сквозь зубы, на эмоциях подаваясь вперед и заглядывая ему в глаза. — Я дам ей все, что считаю нужным. Плевал я на твои
