Элине. На море вас свозить, чтобы отдыхали, как нормальные люди, машину поменять, да и вообще уровень жизни. На заводе простым рабочим этого не заработаешь, только здоровье потеряешь.

— Я никогда ничего подобного не требовала, — не кричу, не срываюсь, у меня не осталось к этому мужчине эмоций.

— Не требовала! — за то он очень эмоционален. — Не требовала… — уже тише произносит Юра. — Но я же понимал, что этого не хватает. Наш брак и отношения съела бытовуха. Согласен, методы достижения моих целей были неправильные.

— Получилось? Жертвы того стоили? — иронизирую я.

— Нет, не стоили… — замолкает. — В общем, прости меня. Мы много натворили сгоряча. Я люблю тебя, у нас дочь, и я хочу сохранить семью.

— Это уже невозможно.

— Мы все забудем. Забудем наши ошибки и никогда про них не вспомним. Я обещаю никак тебя этим не попрекать. Мы будем работать над отношениями. Мы уедем. В Питер. Я открою там своей бизнес, возможности появились. Все теперь будет по-другому.

Так эмоционально и даже воодушевлённо обещает он мне.

— Откуда эти возможности? — качаю головой, потому что невозможно за короткое время вдруг наладить финансовое положение.

— Все законно. Я даю тебе слово. Ты больше не будешь работать. Или будешь, но уже для удовольствия. Давай начнём все сначала. Со всеми бывает. У многих пар случаются такие периоды, я все переосмыслил.

Закрываю глаза, мотаю головой.

— Да как ты не поймешь, что дело не в этом? Не в деньгах, не в работе и даже не в твоем предательстве. Дело в том, что я другая. Я люблю другого мужчину, — вырывается у меня. Замолкаю, кусая губы. А Юра усмехается и снимает очки, поворачиваясь ко мне. Разбитая переносица заклеена пластырем, синяки растеклись под глазами, опухший. Неприятное зрелище, мне даже его жаль, как человека. Но жалость — это не то, что должна испытывать женщина к мужчине. Да, я злюсь на Максима за это. Я просила не учинять расправу. Но…

— Вот это сделал тот, кого ты любишь! — выплёвывает мне, вновь надевая очки. — Нафиг ты ему не сдалась, нагуляется и кинет тебя. Сама посуди, зачем молодому пацану женщина с ребёнком?

Накручивает меня. Да, я думала об этом. Да, Юра где-то прав. Но… Максим такой искренний и открытый в своей любви. Меня обезоруживает его отношение ко мне.

— Это уже моя жизнь.

— Я написал на него заявление, он чуть не убил меня. И я посажу его, если ты не вернёшься домой! — выдает Юра. Открываю рот, как рыба, глотаю воздух и тут же закрываю. — Нет, это не шантаж. Я борюсь за свою женщину и ребенка.

Я не могу сказать этому человеку ни слова. У меня их просто не осталось. Да и нет смысла с ним разговаривать. Я не хочу больше ни видеть, ни слышать Юру. Договориться у нас уже не получится. Он эгоистично зациклен на себе и своих чувствах. Меня он не услышит.

Встаю с лавочки, иду к дочери, беру ее за руку и веду домой.

— Кристина! — окрикивает меня Юра. Впадаю в панику. Хватаю дочь и убегаю.

— Мам, а папа? — спрашивает Эля, когда мы забегаем в лифт.

— Папе некогда, он торопится на работу, — снова лгу ребёнку. Не представляю, как ей все объяснить.

Успокаиваюсь, только когда запираю дверь в квартире.

Кормлю дочь, о чем-то беседуем, а сама места себе не нахожу. Несколько раз набираю номер Максима, но сбрасываю. Я зла него за расправу над Юрой. Его эмоциональность принесла нам проблемы.

Ближе к вечеру слышу звук открывающегося замка, сажаю дочь смотреть мультики, а сама лечу в прихожую. Пугаюсь и теряюсь, когда понимаю, что это не Максим. В прихожей Демин-старший с очень ухоженной женщиной в белой шубе. Я видела отца Максима только на фото в интернете. Очень серьёзный, статный мужчина. Максим похож на отца. Много схожих черт. Только его отец матерее, глубже и жёстче.

— Как вы вошли?

— Добрый вечер, я так полагаю, вы Кристина? — игнорирует мой вопрос. Киваю, обращая внимание на ключи в его руках. Чувствуя себя лишней и неуместной. От мужчины, несмотря на показную вежливость, исходит опасность. — Я Игорь Данилович, а это моя будущая супруга Галина…

— Просто Галина, — натягивая улыбку, перебивает его женщина. — Кристина, а напоите нас, пожалуйста, чаем — холодно на улице, — женщина кажется мне более доброжелательной.

— Да, конечно, проходите, — указываю в сторону кухни. Волнуюсь так, словно от этих людей зависит моя жизнь. Пока они раздеваются в прихожей, ставлю чайник и вынимаю из холодильника приготовленный мной чизкейк.

Они садятся за стол. Отец Максима осматривает кухню, а женщина — меня, постоянно улыбаясь.

— Я сейчас позвоню Максиму, — тянусь за телефоном, потому что неловко принимать их одной. О таких визитах надо предупреждать.

— Не стоит, — холодно произносит мужчина и перехватывает со стола мой телефон. — Мы хотели бы поговорить с вами, Кристина, как с взрослой, здравомыслящей женщиной и очень надеемся на понимание, — после этих слов я уже четко понимаю, что ничего хорошего этот разговор мне не несет. Тишина. Напряжение нарастает. Завариваю чай, подаю чашки незваным гостям, раскладываю на тарелочки чизкейк.

— Какая прелесть. Вы сами готовили? — доброжелательно спрашивает меня Галина.

— Да.

— Завидую женщинам, которые могут вот так запросто приготовить что-то подобное, — усмехается женщина, пробуя десерт. Дышу глубже, сажусь за стол, сжимая чашку.

— Ваш муж написал заявление на Максима, обвиняя в попытке убийства, — спокойно, но холодно сообщает мужчина, вынимает из внутреннего кармана бумаги и двигает их мне. Это, правда, заявление, о котором говорил мне Юра. Сглатываю, не понимая, что в данной ситуации хотят от меня. — Побои сняты, есть записи с камер, мой сын идиот и засветился, — сквозь зубы проговаривает отец Максима. — У него уже есть судимость, как вы понимаете. И вот это заявление может отправить Максима в тюрьму.

Закрываю глаза. На меня накатывает липкое чувство вины.

— Я, конечно, многое могу и, поверьте, постоянно вытаскиваю его задницу из разных заварушек. Но не в этот раз. Выборы на носу, и, если дело приобретет общественный резонанс, мои конкуренты устроят показательную порку, чтобы слить меня. Я просто проиграю выборы, а вот Максим сядет. Тут дело чести — показать, что даже сын депутата не ушел от наказания. Ни мои связи, ни деньги не помогут.

Я верю этому мужчине. У меня вообще нет сомнений. Политика очень жестока. Меня жутко пугает то, что Максиму грозит тюрьма. Он так молод и вспыльчив… Не хочу ему такой судьбы.

— Сам он может натворить еще больших проблем, которые мы не разгребём. Но есть выход.