– Ты меня Гурцулу сдал?

– Э-э…

Копчику не надо было отвечать, Кирьян все прочел по глазам.

– Ну, ты и сука!

Копчик сжался в комок в ожидании нового удара. И правильно сделал. На этот раз Кирьян ударил его наверняка, так, чтобы окончательно вырубить. А когда Копчик затих, отправился на кухню, вскрыл там вентиляционную шахту, нащупал тросик и вытащил баул, набитый деньгами. Шестьсот тысяч в «брюссельской капусте» здесь, триста «тонн» бакинскими, кое-что в рублях. И заграничный паспорт здесь с его фотографией, но с левой фамилией, в паре к нему российская ксива на то же имя. Виз открытых нет, но ведь есть страны, куда можно сунуться и без этого.

На месте деньги. А ведь Копчик запросто мог до них докопаться.

Кирьян облегченно вздохнул, сунул баул к себе в рюкзак. Все, теперь можно отчаливать. А Копчика убивать совсем не обязательно, ведь он сдал Кирьяна в другой жизни. Вот если бы этот жук деньги стащил…

Кирьян вышел из квартиры, направился к лифту, но, не доходя до него, остановился. Темнота за окном какая-то зыбкая, что-то мелькает в ней. Уж не ментовские ли это сирены?

Окна его квартиры во двор не выходили – что там творится внизу, из них не увидишь. А окно на межэтажной лестничной площадке поднято высоко – без табурета вниз не глянешь. А хотелось бы посмотреть, вдруг это всего лишь «Скорая помощь» «маякует».

Но ведь это могли быть и менты. Скорее всего, по чью-то чужую душу. Но лучше не рисковать.

Кирьян вернулся в квартиру, закрыл дверь. Копчик лежал на полу в спальне в том же положении, в котором он его и оставил. Уж не «зажмурился» ли он?..

Кирьян склонился над ним, чтобы пощупать пульс, но Копчик вдруг широко открыл глаза.

– Антон, прости! Страшно стало! – проскулил он. – Дылда сказал, что убьет, если я не скажу. А Дылда такой, если сказал…

– Хрен с тобой, золотая рыбка. Живи, чтоб ты захлебнулась! – скривился Кирьян.

– Спасибо, брат!

– Хрен от мертвого осла тебе брат… Здесь что делаешь?

– Ну, Дылда сказал, что убьет меня, если увидит.

– Чего так? Мы же с ними заодно были…

– Ну, Гурцул думал, что это мы Воротына завалили.

– Думал. А ты откуда знаешь, что он думал?

– Ну, Дылда сказал… Он с моей сестрой одно время тусовал…

– Грохнули Дылду вместе с Гурцулом.

– Да я в курсе… Я думал, что и тебя…

– Что – меня? – зыркнул на Копчика Кирьян.

– Ну, того… – Бедолага сжался в ожидании удара. – На тот свет…

– Квартирку мою хотел приханырить?

– Да нет, – отвел глаза Копчик.

– Что нет, если да… Живи, разрешаю. Пока я не вернусь.

– А куда ты?

– На кладбище! Гурцул же меня того! – чиркнув пальцем по горлу, засмеялся Кирьян. – Я ж привидение, могу являться только по ночам.

– Да ладно! – захлопал глазами Копчик.

– Что – ладно?

– Покойники так не бьют!

– Тебе видней… Слушай, у тебя пожрать есть?

Дом находился на окраине города, неподалеку от автовокзала. Кирьян уже знал, куда поедет, но до первого автобуса по времени еще далеко. Зачем торопиться уходить из собственной квартиры? Тем более что на ментов можно нарваться.

– Да, конечно! И пожрать, и выпить!

Копчик ломанулся на кухню, едва не сбив Кирьяна с ног. Наполнил до краев электрический чайник, быстро вскипятил воду, затем перелил ее в кастрюлю, зажег под ней конфорку и достал из холодильника пакет с пельменями.

– Мамка налепила, чтобы я с голоду здесь не задвинулся, – скороговоркой сказал он. – Приносит сюда.

Кирьян не слушал его. Сел на стул, прижался затылком к стене и стал проваливаться в сон. На улице дождь, менты, а здесь тепло и уютно. И еще пельмени под водочку будут. А под ногами рюкзак с деньгами.

Но спать нельзя, поэтому хорошо, что Копчик включил свою «балаболку». Надо ему отвечать, тогда и сон отступит.

– А чего приносит? Сам не можешь?

– Ну, я же здесь прячусь…

– От кого? Нет больше «гурцульских»…

– Зато «воротынских» полно. А я видел.

– Что ты видел?

– Ну, как они Воротына замочили.

Глаза у Кирьяна распахнулись сами по себе:

– «Воротынские»?! Воротына?!.. На хрена им это?

– Ну, я чувака видел, который по «мерсу» из гранатомета шмальнул.

– Ну, видел, и что? Он же в маске был.

– Когда стрелял, в маске был, а когда снимал… Слушай, может, я зря это говорю? – запоздало спохватился Копчик.

– Может, и зря… Если это лажа.

– Ну, может, это и не гранатометчик был.

– А кто?

– Может, кто-то мимо проходил. В смысле, пробегал.

– Где ты этого гранатометчика видел?

– Ну, ты же сам мне сказал, что уходить надо, ну, когда я на Воротына глянул. В мотеле, где его грохнули… Я из мотеля дернул, тишком-тишком – и к лесочку, через поле. Кукуруза там, все дела. Иду, слышу, как громыхнет! Ну, я в траву…

– Какая трава, если там кукуруза?

– Ну, и трава там росла. И в кукурузе росла. И между кукурузой. Там раздел между засевами, я по нему как по дороге шел. Слышу: бежит кто-то. Ну, я в кукурузу, он меня и не заметил…

– Кто не заметил?

– Ну, бегун этот…

– Гранатометчик?

– Ну, я не видел, как он стрелял, но бежал он оттуда… Камуфляж на нем был. И пистолет он в руке держал.

– И что?

– И все.

– А с чего ты взял, что это «воротынский» боец?

– Видел я этого чувака.

– Где?

– Ну, Воротынцев его на вокзале встречал. Обнялись они, типа давно не виделись, и он его в машину к себе повел…

– Какой Воротынцев?

– Ну, младший.

– Давно он его встречал?

– Год уже точно прошел… Магазин у него свой…

Копчик взял ложку, помешал в кастрюле пельмени.

– Ну, чего заглох? Что там у него за магазин?

– Не то чтобы магазин… Строительный двор на Кутузовской. И в магазине у него товар, и на улице под навесами. Я ремонт у мамы делал, сухую смесь там покупал и его видел.

– Может, он просто туда заезжал?

Кирьян снова стал засыпать.

Это, конечно, интересно, что Леня Воротынцев сам отца своего замочил. Сучка Настя проболталась, что Кирьян заказал ей Воротына-старшего, и Леня решил на этом сыграть. Сначала Воротына застрелили понарошку, а затем реально взорвали в машине. Ну, и кто это сделал? Ясный пень, что Кирьян. Разумеется, с подачи Гурцула.