Как это трем взрослым и более чем развитым людям в трезвом уме и ясной памяти, да еще таким, с которых спрос особый, нельзя поставить лично в вину те или иные их личные действия или воззрения?

Они что — дети малые или умственно ограниченные особы?

Я не склонен давать здесь однозначного и решительного собственного толкования странных слов Ленина, хотя склонен считать, что Ленин здесь намекал на масонские связи всей далеко не святой троицы.

А масоны — не опереточные в фартуках, а настоящие масоны, обладающие огромными властными ресурсами, — всегда, как и иезуиты, позволяли членам ложи иметь любые, вплоть до антагонистических, партийные принадлежности, но требовали при этом свято хранить верность интересам ложи и указаниям ее руководителей.

Однако, если моя догадка верна, почему тогда Ленин, если имел подобные подозрения, лишь намекнул, а не прямо указал на виновных обвиняющим перстом?

Думаю, как раз потому, что не имел прямых доказательств (в случае с настоящими масонами их, собственно, никогда и не найдешь), а высказываться определенно означало поставить под сомнение свою интеллектуальную адекватность.

Диктовал-то ведь все это Владимир Ильич уже после паралича.

Ленину же было важно, чтобы то, что он доводит до членов ЦК, было воспринято ими всерьез.

Дал Ленин политическую оценку и двум молодым членам ЦК — Бухарину и Пятакову, о которых он написал: «Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил)…»

И сказано о них было так:

«Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики), Затем Пятаков — человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством и администраторской стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе».

Ленин, правда, оговаривался, что замечания в части Бухарина (в 1922 году — главный редактор «Правды») и Пятакова (в 1922 году — заместитель председателя Госплана и председатель Главного концессионного комитета) он делает «лишь для настоящего времени» и в предположении, что «эти оба выдающихся и преданных работника не найдут случая пополнить свои знания и изменить свои односторонности».

Увы, забегая вперед, надо сказать, что оба «выдающихся и преданных» работника «случая» учесть ленинскую критику так и «не нашли».

Бухарин годами вилял то справа налево, то слева направо и в итоге вошел в антисталинский заговор, что было равнозначно антисоветскому заговору.

Пятаков сразу после смерти Ленина выступил в поддержку Троцкого против Сталина, потом «покаялся», бурно поддерживал Сталина, во время подготовки процесса над Зиновьевым и Каменевым публично требовал для них смертного приговора, но кончил тоже пулей — в 1937 году.

Расстрел получил за дело — за руководство троцкистским подпольем, за вполне реальные заговоры, В последнем слове сказал: «Не лишайте меня одного, граждане судьи! Не лишайте меня права на сознание, что и в ваших глазах, хотя бы и слишком поздно, я нашел в себе силы порвать со своим преступным прошлым».

Я не сомневаюсь, что 47-летний Георгий Пятаков в своем последнем слове был искренен. Его жизнь была насыщенной, но вряд ли можно сказать, что условия его жизни способствовали выработке у него — человека безусловно способного (сам Ленин удостоверил это) — того, что называют идейным и нравственным стержнем личности.

Вот эта аморфность позиции при несомненных амбициях в конце концов его и подвела.

Пятаков родился в 1890 году в Черкасском уезде Киевской губернии в семье управляющего Марьинским сахарным заводом, то есть в детстве и отрочестве лишений и нужды не знал, а вот баловать — баловали.

В пятнадцать лет увлекся революцией, но как анархист. Потом — экономический факультет Петербургского университета, но в 1910 году исключен и уходит в профессиональные революционеры уже как большевик.

Арестовывается, ссылается, в октябре 1914 года бежит из ссылки в Швейцарию к Ленину, редактирует с ним журнал «Коммунист», После Февральской революции возвращается в Россию, становится председателем Киевского комитета партии, но…

Но уже в апреле 1917 года выступает против «апрельских тезисов» Ленина, то есть — против идеи пролетарской революции. Зато после Октября, вместе с Бухариным, Пятаков — «левый коммунист» и выступает против Ленина и Брестского мира уже с позиций «революционной войны».

Затем — опять колебания туда-сюда, а в итоге…

Что ж, Ленин был прозорлив…

Зная Пятакова прекрасно еще со времен совместной работы и жизни в эмиграции, он совершенно справедливо сомневался, что на Пятакова можно положиться в серьезном политическом вопросе.

Ленин это предполагал.

Сталину пришлось со временем в этом убедиться.

В ЦЕНТРАЛЬНЫЙ Комитет, избранный в 1922 году XI съездом РКП (б), входили члены ЦК Андреев, Бухарин, Ворошилов, Дзержинский, Зеленский, Зиновьев, Калинин, Каменев, Короткое, В, Куйбышев, Ленин, Молотов, Орджоникидзе, Петровский, Радек, Раковский, Рудзутак, Рыков, Сапронов, Смирнов А.П., Сокольников, Сталин, Томский, Троцкий, Фрунзе, Чубарь и Ярославский, а также кандидаты в члены ЦК Бадаев, Бубнов, Гусев, Киров, А, Киселев, Н, Комаров, Кривов, Лебедь, Лепсе, Лобов, Мануильский, Микоян, В. Михайлов, Пятаков, Рахимбаев, Сафаров, Смилга, Сулимов и Шмидт.

Из этого списка кроме первых фигур антисталинской оппозиции — Бухарина, Зиновьева, Каменева, Раковского, Рыкова, Сокольникова и Пятакова — в период чисток 1937–1938 годов были репрессированы также Бубнов, Радек, Рудзутак, Томский, Чубарь, Исаак Зеленский (член партии с 1896 года), Киселев (член партии с 1898 года), Комаров, Лебедь (член партии с 1909 года), Лобов (член партии с 1913 года), Михайлов, Рахимбаев, Смирнов (член партии с 1906 года), Смилга (член партии с 1907 года), Сулимов (член партии с 1905 года), Шмидт (член партии с 1905 года).

Репрессирована была, другими словами, примерно половина последнего «ленинского» (то есть при деятельном Ленине избранного) состава ЦК.

Но был ли даже этот ЦК полностью ленинским, ленинским без кавычек?

Увы, нет!

Уже в этом составе хватало и троцкистов, и других — бывших и будущих оппозиционеров (вспомним того же Бубнова).

При этом не стоит забывать, что по крайней мере пяти членам ЦК (Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Бухарину и Пятакову) сам Ленин выразил, в той или ной форме, по сути, политическое недоверие — в его «Письме к съезду».

Но и остальные, выпавшие из «обоймы», члены последнего «ленинского» ЦК политически оказались людьми непрочными.

Как пример скажу несколько слов о двух из членов ЦК образца 1922 года — Николае Павловиче Комарове (1886–1937) и Иване Ивановиче Короткове (1885–1949).