грустный взгляд и обречённость… Они говорили совершенно о другом.

— Да-да, — покивал старец, будто прочитав мои мысли. — Дураков сюда и заманивали. Да не шевели ты бровями, раздражаешь! Включил тут иронию! Да, я тоже дурак! Правда, погнался не за долгой жизнью, а за богатой библиотекой, лабораторией, магическим средоточием… Мечтал совершить великие открытия! Озарить весь мир гениальностью своего ума! Эх! Дурак как есть! А ты о чём мечтаешь, балбес?

— Да мне бы раны в бою залечивать, — я ухмыльнулся. — Вечной жизни не прошу, только чтобы за своим и чужим здоровьем легко следилось.

— Хитрец! А вечная жизнь ведь за хорошим здоровьем и тянется! — произнёс старец с нарочитым осуждением, но в глубине его глаз горело веселье. — Чего улыбаешься? Весело тебе? Я тебе что, выездной театр с глупыми комедиями? Ух, так уж быть, обучу тебя! Ой, как я тебя обучу… — от потёр ладони и коварно усмехнулся. — Взмолишься о пощаде!

— Ну, давайте приступать, — я шагнул ближе и развёл руками. — А то вы всё обещаете и обещаете…

Старец вдруг крутанулся вокруг своей оси, полы его белого балахона взметнулись над золотистым песком, по пустыне пополз белый туман. Он накатывал густыми клубящимися волнами и почти сразу же отступал, обнажая… обнажённые истощённые тела. Они лежали ровными рядами, которые исчезали где-то на горизонте. Я пригляделся и понял, что костлявые грудные клетки едва заметно вздымались и опадали. Эти люди были живы. Старец подошёл к первому ряду… пациентов? и повернулся ко мне, требовательно махнул: мол, немедленно иди сюда, чего застыл?!

Я понятливо шагнул вперёд и уточнил:

— Что делать?

— У всех этих людей обезвоживание. Знаешь ли ты, что вода — это самое важное сокровище любого живого организма? — поинтересовался он и наставительно поднял указательный палец. — Вода — это лимфа, кровь, мышцы, внутренние органы! О, хотя бы один не кривит нос, когда я это говорю! Не представляешь, сколько раз я рассказывал об этом своим ученикам! И умным, и не очень. И все требовали быстрее продолжать, не задерживаться на этой теме! Никто не хотел слушать, что вода — это основа исцеления!

— Если научусь восстанавливать воду в организме, то смогу восполнять, например, потерю крови? — догадался я.

— Именно! — старец снова ткнул пальцем в людей, лежащих без сознания. — Тренируйся! Пока всех не восстановишь, дальше не продвинешься! А если попытаешься сделать это без моей помощи, то поверь мне — я сделаю всё, чтобы ты даже ко дворцу не смог подступиться! Понял?

— Понял, понял, — я кивнул и, поколебавшись, спросил, обведя своих пациентов рукой: — Все эти люди, они тоже согласились жить в Шкатулке Бесконечности, надеясь на второй шанс?

— Откуда мне знать, на что они надеялись? — сварливо проворчал старец, но всё-таки с видимой неохотой добавил: — Все экспонаты из нижних сословий, потому и не живут, а так, существуют. Ты же в обители смерти сталкивался уже с такими.

У меня брови на лоб полезли, я с нехорошим предчувствием переспросил:

— В обители смерти?

— Балбес! Ты хотя бы читать умеешь? А считать до десяти? Таких элементарных вещей не знать! — старец с довольным видом сложил руки на груди и важно прошёлся справа налево и обратно. — То, что было живым, но умерло, в Шкатулке Бесконечности долго не протянет! Сгниёт. Для твоих экспериментов… То есть для экспериментов хозяина Шкатулки в неё согнали простой народ. Некоторые — преступники, их не жалко, а вот некоторые… обычные работяги, только очень бедные. Тех, кого Шкатулка высасывает почти до дна, выкидывают в этот склеп, — старец скривился с отвращением. — Чтобы хозяин учился колдовать с мёртвой плотью.

— Вы даже умереть здесь спокойно не можете? — протянул я и, не дожидаясь ответа, шагнул к первому пациенту. Мне не требовались объяснения, ситуация вырисовывалась нерадужная. Паршиво было, что единственное, что я мог сделать, — это использовать все средства Шкатулки для собственного развития. Освобождать рабов Шкатулки бессмысленно — умрут. А не освобождать… Тоже умрут.

Задание растянулось на неделю. Целых семь дней я каждое утро возвращался во Дворец Четырнадцатого и прилежно восстанавливал водно-солевой баланс в измученных людях. Правда, эффект от этого был временный — через два дня я начал встречать среди пациентов знакомые лица тех, кого вроде бы уже исцелил. Старец сказал, что Шкатулка знатно измочалила этих людей и моё лечение как бы заряжало их на час или два, не больше. Так что я продолжал тренироваться, стараясь абстрагироваться от неприятной информации. Правильно говорят: многие знания — многие печали.

К концу этой тренировки я не только спокойно излечивал обезвоживание, но и научился создавать из воды кровь, идеально подгоняя её под те параметры, что нужны были пациенту, а также наловчился управлять водой в живых организмах. Старец постоянно следовал за мной по пятам и лез под руку с комментариями. Комментарии были полезными, но здорово бесили, так что из Дворца Четырнадцатого я выходил каждый раз в гневе и с сильным желанием свернуть старикашке шею. А ведь это только начало! Быстро мы с ним точно не расстанемся — если он не преувеличивает для красного словца, то Созвездие Четырнадцатого — самое сложное. Грубо говоря, на первый этаж я потратил неделю, а значит, на второй уйдёт не меньше трёх.

Я буквально вывалился из Дворца Четырнадцатого и на ватных ногах поплёлся в спальню — решил, что будет странно, если очнусь в реальном мире и тут же завалюсь спать. Так что лучше уж отдохнуть здесь, чтобы создать впечатление бодрячка там. Правое плечо, на котором была татуировка, чесалось. Рисунок постепенно разрастался, и это не сулило ничего хорошего. Я вспомнил слова панды, что очень скоро Артур возьмёт надо мной полный контроль и мне придётся выполнять его приказы.

Я прокрутил в голове всё, с чем необходимо разобраться за следующий год. Во-первых, собрать все фрагменты карты и отыскать Косу Смерти. Желательно это сделать пораньше — тогда появится возможность избежать сражения с Леонидом и Артуром. Честно говоря, я не считал этот мир родным домом, поэтому и рассматривал простой и незатейливый вариант — смыться в свой мир. А вот эту всю войну с Богами пусть расхлёбывает кто-нибудь другой. В груди неприятно сжалось, чувство вины подступило к горлу. Ой, к чёрту.

Во-вторых, если уж с Косой Смерти не выгорит, придётся победить и Леонида, и Артура.