Ее руки медленно скользнули к ремню его джинсов. От волнения пальцы не слушались ее. Всегда проворные и ловкие, они дрожали и отказывались подчиняться.

Хок смотрел на Энджел своими темными глазами, боясь поверить, что, несмотря на боль, которую он причинил ей, она действительно хочет его. Он не шевельнулся, чтобы помочь Энджел или остановить ее, когда ее пальцы пытались расстегнуть пряжку его ремня.

Когда ремень наконец расстегнулся, Энджел вспомнила, с какой ловкостью Хок раздел ее, и почувствовала себя неловкой и неуклюжей. Металлические пуговицы джинсов Хока представляли еще большую трудность, чем пряжка. Это все равно, как стричь волосы перед зеркалом. Каждое движение противоположно тому, которое хочешь сделать.

Вдруг Энджел пришло в голову, что существует ведь много способов сказать «нет». Хок уже многие из них использовал. Он был искусным любовником.

Может, именно на это он сейчас и намекал ей? Да, он хочет ее. Любой мужчина в его положении испытывал бы то же самое. Но возбуждение — это не любовь. Это простейший биологический рефлекс, который возникает при определенных стимулах.

«В этом нет ничего личного, — сказала себе Энджел. — И неудивительно. Хок причинил мне боль и теперь чувствует себя виноватым. Поэтому он хочет стереть из моей памяти воспоминания о той боли и заменить воспоминаниями об удовольствии. Я опять неправильно его поняла. Усмотрела в его прикосновениях нечто большее, чем есть на самом деле».

Энджел оставила тщетные попытки расстегнуть джинсы Хока и опустила руки. Повернувшись на живот, она растянулась на темном одеяле и завернула его край, чтобы прикрыть наготу.

— Прости, Хок, — сказала она тихо. — Я неправильно тебя поняла. Снова.

— Что ты неправильно поняла?

Энджел не обернулась. Она мысленно пыталась собрать мозаику: алые лепестки розы, слегка раскрывшиеся под лучами солнца.

— Ангел!

Хок неуверенно тронул пальцем ее обнаженное плечо.

Роза задрожала и рассыпалась на алые кусочки.

Энджел впилась ногтями в ладони, сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Я не поняла, — сказала она, не глядя на него и почти спокойно, — что ты просто пожалел меня.

Почти, но не спокойно, и Хок почувствовал это.

— Ангел, — тихо сказал он, поглаживая ее теплое, нежное плечо. — Это не…

— Пожалуйста, не надо, — прервала она его. — Все в порядке. Не переживай. Как ты сам сказал, то был слабый заменитель страсти.

— Я сказал? — Руки Хока замерли в нерешительности. — О чем ты?

— Ты только что дал мне понять, какая неумелая я любовница. — Энджел сдавленно засмеялась. — Я не виню тебя за то, что ты предпочитаешь женщин, которые хотя бы могут расстегнуть твои чертовы джинсы!

Хок откинул одеяло, открывая ее обнаженное тело. Она повернулась и протянула руку, чтобы укрыться вновь, но Хок остановил ее, положив ладонь поверх ее пальцев. Потом осторожно притянул их к своим джинсам.

— Я не хочу женщин, которые раздели тысячу мужчин, — хрипло сказал Хок. — Я хочу женщину, которая хочет меня так сильно, что ее руки дрожат и не могут расстегнуть мои джинсы. У меня еще никогда не было таких женщин, Ангел. Я даже не знал, что такие женщины существуют. До сих пор не знал.

Последняя металлическая пуговица выскользнула из своей дырочки, и Хок просунул руку Энджел под поношенную синюю ткань джинсов. Когда ее ладонь прижалась к его напряженной, сдерживаемой плавками плоти, глубокий стон вырвался из его груди.

— Надеюсь, ты делаешь это не из жалости? — спросил Хок неестественно бодро. В глазах его горела страсть. — Я еще никогда не желал женщину так сильно.

Хок запустил руку в карман, вытащил маленький пакетик и вдруг одним резким движением сдернул и плавки, и джинсы.

Волна неукротимого желания прокатилась по телу Энджел. Хок был самым красивым мужчиной, которого она когда-либо видела. Его сильное, упругое тело по крепости было подобно утесам, окаймляющим бухту.

Но в отличие от утесов он ответил на ее прикосновение, не в силах скрыть охватившую его дрожь.

Хок позволил Энджел не спеша исследовать его тело. Затем со стоном разорвал упаковку, надел презерватив и лишь тогда лег рядом с Энджел, прижимая к себе ее горячее тело.

— Я больше не могу, — хрипло пробормотал Хок, уткнувшись губами ей в шею. — Я так хочу тебя.

И в следующее мгновение оказался сверху.

Энджел вскрикнула, страстно подалась навстречу его телу, инстинктивно скользя ступнями ног по его икрам и стараясь вобрать всего его внутрь себя. Он гладил ладонями нежную кожу Энджел, ощущая биение каждой ее жилки.

— Хок, пожалуйста, — взмолилась Энджел.

— Мой сладкий Ангел, — прошептал он ей в губы и осторожно, но решительно вошел в нее, став частицей ее тела. Его движения были сдержанными, словно он боялся причинить ей боль.

Но боли не было. И Энджел больше не боялась. Хок продолжал ласкать ее, и она улыбалась ему, бормоча бессмысленные слова просто для того, чтобы выразить то неземное удовольствие, которое сейчас испытывала.

Несмотря на то что желание молотом стучало в сердце Хока, он не спешил, наслаждаясь каждым движением их тел. Энджел обхватила ногами бедра Хока, ища все большей близости и безмолвно призывая его глубже войти в ее тело.

От ее голодного желания Хок задышал чаще и дал ей то, чего они оба хотели. Ускоряя движения, он помнил об одном: он не смеет причинить ей боль.

Тело Хока изогнулось, из груди Энджел вырвался стон восторга, и в то же мгновение его собственный стон слился с ее криком. Он содрогнулся, снова выгнулся дугой, и еще, и еще, отдавая ей себя так же глубоко и безраздельно, как и она ему.

Прошло много сладостных минут, а Хок и Энджел все еще обессиленно лежали в объятиях друг друга, медленно спускаясь с небес на землю. Постепенно их глаза стали различать солнце, небо, их слившиеся тела ощутили легкое покачивание катера.

Хок уткнулся губами в шелковый водопад спутавшихся волос Энджел, потом поцеловал ее висок, щеку, завораживающий изгиб уха, уголок ее улыбающегося рта. Ее пальцы скользнули по его спине до сильных мышц ягодиц, исследуя их изгибы так же, как раньше делал он.

Хок застонал и плотнее прижался к ее телу. Она осторожно ласкала его, изучая очертания его мужественного тела, как раньше он изучал ее.

— Ангел, — удивленно сказал Хок, — ты знаешь, что ты делаешь?

Прежде чем она успела ответить, он проник в нее еще глубже, и его бедра снова начали древнее, как мир, движение.

— Ты этого хочешь? — спросил он хрипло, чувствуя, как с каждым прикосновением к ней желание вновь охватывает все его тело.

В глазах Энджел мелькнуло удивление.

— Хок? — сказала она.