Рикардо постарался отогнать тревожные мысли. Всё должно получиться как надо. Синьор Джеронимо Фарузи, граф Онейли, вполне приветливо встретил его в Медиолане. Он хорошо помнил синьора ди Горо и был о нём самого высокого мнения, поэтому благосклонно выслушал предложения Рикардо и обещал подумать. Рикардо повезло, что тарчийские галеры недавно сделали несколько удачных вылазок, окончательно истощив терпение северных герцогов Волано и Касалоди. Дон Фарузи дал понять, что если Венетта сделает первый шаг, то Лига согласится рассмотреть соглашение с ней и даже, возможно, заключить военный союз. План Алессандро, поначалу казавшийся невозможным, понемногу обретал очертания.

Ёжась от сырости, Рикардо ступил под аркаду родного дома, потемневшего от дождя. Он жалел лишь о том, что не привёз посла Лиги — то есть дона Фарузи — с собой. Жизненным девизом графа Онейли было festina lente — «поспешай медленно». Он привык путешествовать со всем двором. В Венетту его сопровождал отряд молодых дворян и целая свита слуг: оруженосцы, стольники, пажи, псари, конюхи… Весь этот балаган создавал массу суеты и двигался черепашьим шагом. Рикардо выдержал два дня такой «поездки», а потом, убедившись, что медиоланский аристократ уже не повернёт назад, испросил позволения отправиться вперёд налегке.

Посол должен был прибыть дня через три. Если, конечно, не впадёт в расстройство от того, что любимый куафер испортил ему прическу, или если его любимая болонка не захворает в дороге. Тем временем Рикардо собирался разведать обстановку, так как его порядком тревожило молчание Алессандро. Он надеялся, что у друга хватит ума не поддаваться на провокации дона Сакетти.

— Бьянка! Я вернулся! — позвал он, ступив в холодный мраморный холл.

Ответом ему была тишина. Рикардо несколько огорчился. После трёх недель разлуки он рассчитывал на пылкую встречу, бокал горячего вина и безраздельное внимание супруги, которая, затаив дыхание, будет слушать рассказ о его приключениях. Куда, интересно, запропастилась любимая жена в такую отвратительную погоду? И где Джулия (впрочем, по сестре он скучал меньше всего)? Странно всё это…

Обойдя пустые комнаты, он наконец догадался заглянуть на кухню и нашёл там Мелину, которая при виде хозяина всплеснула руками, едва не уронив миску с мукой. От неё Рикардо узнал, что Бьянка зачем-то уехала в Кьоджи вместе с Фабрицио. А также узнал о взрыве в Арсенале, внезапном отъезде Алессандро и о несчастье Джулии, которую держали в Золотом дворце, обвиняя в том, что она «тайно бывала в обществе представителей иностранных держав и раскрывала им сокровенные секреты республики, в обмен на иные услуги».

Новости его ошеломили. Впрочем, получив наконец бокал вина с пряностями, горячую жаровню, полную душистых углей, и устроившись в мягком кресле вместо опостылевшего жёсткого седла, Рикардо немного успокоился. Ничего ещё не потеряно. Сейчас он отдохнёт, потом наведается в центр, на Пьяццу, чтобы узнать подробности. Навестит Джулию, если позволят. Расспросит Бьянку, в голове которой, он подозревал, было больше здравого смысла, чем у иных сенаторов. Они что-нибудь придумают.

Рикардо отхлебнул ароматного вина, которое мягко обволакивало нёбо и согревало, прогоняя дрожь. За балконными стёклами уютно шуршал дождь. В дверь снова просунулась растрёпанная кудрявая голова Мелины:

— Вас там спрашивает паренёк от синьора ди Горо. Уже не в первый раз приходит! Видать, по важному делу!

— Зови, — посерьёзнел Рикардо, отставив кубок.

Он хорошо помнил Маттео, но таким его ещё никогда не видел. Глаза больные, плечи поникли, лицо пустое, как у мертвеца. Мокрые волосы прилипли ко лбу, дублет весь промок — но юноша, кажется, этого даже не замечал.

— Что случилось? — спросил Рикардо.

— Сегодня в гавань вернулась галера Реньера. Одна, — уронил Маттео. — Остальные… Альбицци, дон Алессандро, ребята с «Анжело»…

Он опустил голову, будто не решаясь выговорить последнее слово — «погибли». Словно, произнеся его вслух, признал бы этот факт окончательно и непоправимо свершившимся.

Рикардо показалось, что весь мир вокруг посерел. Серая комната, серый свет, льющийся из окон, напротив него в кресле — человек с серым лицом, такой мокрый, будто добрался сюда по дну канала. Дождь за окнами разошёлся пуще. Ему было кого оплакивать.

— Как это случилось? — услышал он чей-то голос. Свой голос.

Кто-то принялся рассказывать что-то про срочность, необходимость доставки пороха, про коварного фиескийца Маньяско и внезапно налетевшую эскадру тарчей… Рикардо слушал вполуха, краем сознания отмечая детали. Все его мысли были об Алессандро.

Он злился на друга и даже немножко завидовал его внезапно родившейся страсти к морю, но никогда не думал, что море способно его предать. Наоборот! Узнав от Мелины о его экспедиции, он даже обрадовался. Думал, в море ему безопаснее, чем здесь, среди политических подводных течений Венетты. А вышло…

Вдруг обнаружив, что вертит в пальцах пустой узорчатый кубок, Рикардо в ярости запустил им в стену:

— Проклятье! — выдохнул он, потом стиснул зубы. Ругательствами делу не поможешь.

«Ведь просил же его быть осторожным! Эх, Сандро, ну как же так…»

Паренёк в мокром дублете умолк, настороженно глядя на него больными тёмными глазами. Вот о ком надо позаботиться. Теперь ему о многом придётся позаботиться… вместо Алессандро.

— Я сейчас отведу тебя к Мелине, чтобы она дала тебе сухую одежду, — сказал Рикардо. — Но сначала расскажи ещё раз: значит, их выследила тарчийская эскадра?

Он прищурился, чтобы получше разглядеть собеседника. Маттео, глядя на него с испугом, закивал, отчего-то вжавшись в кресло.

Рикардо тяжело кивнул:

— Рассказывай всё по порядку.

* * *

Дождь струился за высокими окнами городского архива Кьоджи. Небо потемнело, и в окне, испещрённом дождевыми потёками, еле-еле можно было различить тёмно-красный и желтый каменные дома, расположенные напротив Архива. Внизу пенились воды рио дель Корсо — длинного канала, проходящего через весь город. Инес с Бьянкой сидели за столом в окружении толстых папок, принесенных здешним секретарём. Дежуривший в архиве чиновник, услышав имя Санудо, сразу сделался внимателен и услужлив, а получив цехин за услуги, и вовсе преисполнился благодушия.

Бьянка искала сведения о продаже поместий на Бренте. С тех пор как семьсот лет назад на островках лагуны зародилась Республика, ни один клочок земли не переходил из рук в руки без должного оформления. К счастью, столь древние сведения им были не нужны. Они искали людей, купивших дом у реки двадцать-двадцать пять лет назад. В первую очередь их интересовали дома, которые были потом перепроданы, или, лишившись хозяев, превратились в развалины.

Вчера они, взяв напрокат барку, прокатились по течению реки, чтобы предварительно оценить обстановку. По левому берегу Бренты тянулись ухоженные поместья с красивыми мраморными виллами, выступающими из цветочных кущ и серебристых оливковых деревьев. Когда-то они принадлежали старинным фамилиям: Фоскари, Традонико, Дзиани… Эти старые, уважаемые семьи когда-то задавали тон в Венетте. Теперь многими домами завладела «новая» знать, нувориши — энергичные, напористые люди, ищущие новые способы обогащения и новые рынки сбыта. В их кругу ценилось не имя, а деньги, они искали не долгосрочной, а быстрой прибыли. Инес подумала, что прекрасные виллы на берегу Бренты были своего рода памятниками угасающей старой знати.