Судьба берегла его. Нашлась подворотня, и дыхание ещё не сбилось, и ноги ещё крепко держали тело. «Поживём ещё, порадуемся солнышку!» — напряг последние силы Резун и нырнул за первую попавшуюся во дворе кучу рухляди. Как он и рассчитывал, ждать ему пришлось недолго. Преследователь влетел со всего маху во двор и остановился, переводя дух и осматриваясь. На счастье Резуна укрытие его не было единственным. Нагромождений всевозможного хлама из развалившейся мебели, брёвен и строительного мусора хватало. Высилась даже куча битого кирпича вперемежку с новым, которую, вероятно, приготовили к ремонту. Туда-то и перебрался потихоньку Резун, сжимая в ладони увесистую половинку. Они были в неравных положениях: прячущийся всегда в выгоде, это и определило исход. Лишь только Резуну представилась возможность узреть перед собой спину неосторожного врага, как он обрушил ему на голову страшный удар. Рухнувшее тело было быстро затащено с глаз за кучу, где Резун торопливо отбросил с лица преследователя капюшон и, не сдержавшись, заскрежетал зубами. Перед ним стонал не кто иной, как верный слуга Убейбоха — кавказец.

— Вот поганец! — разочарованно сплюнул Резун, приходя в себя от неожиданности, и ударил несколько раз шпиона по щекам, возвращая в сознание. — Ты что же за мной бегаешь? Я ж тебя убить мог!

Кавказец открыл глаза.

— Ты почему за мной следил, чумной! — прошипел, давясь от злобы, Резун, не убирая колени с его груди. — А если б я тебе глотку перерезал?

— Семён Зиновьевич… — прохрипел тот чуть слышно.

— Что Семён Зиновьевич? — напрягся Резун. — Послал тебя?

Поверженный испуганно моргнул.

— И приказал убить?

Тот покачал головой.

— Поглядим сейчас, что тебе было велено, — обшарил карманы его плаща Резун и успокоился, не найдя оружия.

— И зачем ты за мной бегал?

Кавказец угрюмо молчал.

«Больше от него ничего не добиться, — подумалось Резуну. — Этот народ, что немой, без языка, хоть пытай. Все объяснения надо искать у его придурковатого хозяина. Оправлюсь-ка я к нему в гости, тем более что моя подопечная при таком провожатом сегодня уже не осмелится творить какие-либо делишки».

— Вставай, — скомандовал он кавказцу. — И приведи себя в порядок. Поведёшь меня к хозяину.

— Семён Зиновьевич приболел, — забормотал тот.

— Ничего. Я его вылечу, — пообещал Резун, оглядывая двор.

К ним не прибавилось ни случайных, заблудившихся прохожих, ни любопытствующих жильцов; рыжая дворняга ткнулась в колени, обнюхивая, и несколько кошек жались у щелей забора, не отваживаясь взбираться вверх.

— Значит, этот идиот по-прежнему мне не верит? — пробурчал Резун и хмуро ткнул кулаком в грудь поднявшегося на ноги кавказца.

Тот понуро молчал.

— Придётся побеседовать с ним ещё с глазу на глаз. А то, как бы вы в следующий раз не придумали что-нибудь похитрей, чтобы меня угрохать.

Кавказец оставался нем и безучастен.

— Ну, разворачивайся, разворачивайся, плита кладбищенская, — подтолкнул его сильнее Резун. — Веди к хозяину. И не вздумай чудить.

Неблизкий путь до дома Убейбоха они проделали в угрюмом молчании; кавказец шёл впереди и только ёжился временами, словно чуя настороженный взгляд Резуна, и потирал голову под капюшоном. Резун зло курил папиросу за папиросой.

XVIII

Город, прибитый ненастьем и ещё немноголюдный, приходил в себя от невиданного ливня. Улицы, сплошь залитые водой до тротуаров, превратились в непреодолимые препятствия. Уже на подходе к знакомому дому они угодили в огромную лужу и выбрались к подъезду с промокшими до колен ногами. Резун чертыхался, не скрывая досады и возмущения, кавказец по-прежнему сохранял мрачное молчание. У дверей подъезда он остановился, пропуская Резуна вперёд.

— Иди, иди, — толкнул его в спину тот. — Ишь, вежливый! Я вперёд, а ты меня по башке шарахнешь?

Хмыкнув, кавказец шагнул первым. Держа дистанцию, Резун, не торопясь, подымался следом. На втором этаже у двери с дерматиновой обивкой они остановились.

— Ну! Дави звонок! — приказал Резун. — Кличь вашу Ляфаму.

Они долго ждали, никто к двери не торопился.

— Что-то приключилось со старухой. Она на ноги быстра. Может, не слышит? — скинул окурок в ноги Резун.

— Сара Аркадьевна с утра в гости собиралась. Подругу навестить, — прорезался голос у кавказца. — Не вернулась, наверное.

— Звони ещё. Что стоишь?

Тот ещё раз нажал на кнопку и, прислушиваясь, пригнул голову к замочной скважине.

— Дрыхнут? — Резун полез за новой папиросой.

Лицо кавказца вытянулось, он вдруг по-собачьи начал с шумом втягивать воздух носом и, боязливо тронув ручку двери, потянул её на себя. Дверь поддалась и свободно отворилась.

— Что это? Закрыть забыли? — остолбенел и Резун, но его уже охватило недоброе предчувствие.

Кавказец просунул голову в коридор и, выгнув спину, пытался что-нибудь разглядеть в полумраке.

— Где тут свет? — оттолкнул его Резун и шагнул вперёд.

Сзади, чуть запоздав, щёлкнул включатель. Никто их не встречал, кроме насторожённой тишины. Коридор был мал с двумя закрытыми дверьми, ведущими в разные комнаты.

— Куда тут? — остановился в замешательстве Резун. — Что-то я запамятовал. — И крикнул перед собой. — Семён Зиновьевич! Есть кто?

Никто ему не ответил.

— Что за чёрт? Ну и денёк! — выругался Резун.

— Влево! Влево! — шепнул в ухо голос сзади.

— Влево, так влево, — Резун рванул дверь на себя, попытался двинуться вперёд и сам, но застыл на пороге.

— Что там? Что? — подталкивали сзади.

— Тихо! — рявкнул Резун и отстранился. — Вот тебе кого беречь надо было! А ты за мной гонялся. Профырил хозяина.

Люстра у потолка в зале, казалось, вот-вот рухнет. На ней отвисало грузное толстое тело с короткими босыми ножками.

XIX

Он сам открыл ей дверь, седой, усатый, в бордовом, по-барски величавом халате с шикарными кистями у пояса.

«А Павел трепался, что дряхлый старикан, — оценила она и даже затрепетала под его взглядом, как когда-то на танцах бывало в далёкой юности. — Такой профессор ещё не одну студенточку сведёт с ума. Небось зазноба-то имеется, раз жену ещё в войну потерял…»

— С кем имею честь? — воспросил он и других слов она будто и не ждала услышать.

«Вот же воспитание! Сохранились такие мамонты! Когда же всё это было? — опять ошеломило её. — Теперь вот ясно, что не выдумывали их писатели…»

И поспешно сказала:

— Следователь по особо важным делам Зинина.

— По особо важным? — вскинул он кустистые, украшавшие его благородное лицо тёмные брови, и усы подёргал. — А величать как?