— Куртка? А шут с ней… Новую купим, — Дед совсем повеселел и, отбросив ружьё в сторону, уселся рядом со мной. — Куртка в избе осталась. А мы выбрались.

— Карта! — подбросило меня с земли. — Карта в куртке была!

Дед поджал губы, помолчал, наблюдая за Ёлкиным: археолога всё-таки пришлось уложить на землю, тяжел он был для двух дружинников, а сам на ногах не держался.

— Ну что карта? Егор Тимофеевич-то уцелел, слава богу, он и без карты, что хочешь, отыщет.

XXI, завершающая

Сколько лет прошло…

Нам с Яшкой так и не суждено было стать важняками, как Дед. Меня по распределению забросило в Мурманск, и я застрял судьёй в военном трибунале. Яшка вообще бросил институт, всерьёз увлёкся живописью, способности открылись, может, под влиянием Анастасии. У него получалось. Недавно он был приглашён в Италию с выставкой своих картин.

А тут на днях разбудил меня поутру телефонный звонок.

— Слушай! — кричал в трубку радостный прежний голос. — Ты там не только солнца вдоволь не видишь. Приезжай к нам. В Рим золото привезли из Астрахани.

— Хватит врать… Какое золото?

— Сарматов. Которое вы с Дедом из рук упустили. В музее Палаццо-Венеция выставка раскопок астраханской экспедиции[18].

— Ёлкин! Нашёл всё-таки! Не зря он клялся, ёлы-палы.

— Какой там. Без Ёлкина вашего обошлись. Работяги экскаватором земляные работы вели и ковшом сокровища сарматского вождя выволокли на божий свет. Золота пуда два набралось. Находка века!

— Чудеса! А я и забыл уже.

— Вот так и в жизни. Кто-то убивается, а дуракам везёт.

— Ты, как всегда, скор на язык. Как Анастасия?

— Привет тебе передаёт. Опять она у меня беременная. Ещё одного детёныша ждём.

— Молодцы! Поздравляю! Как назвать думаете?

— Иваном.

— Иваном?.. Как Деда, значит… Кстати, как он?

— А ты не знаешь? Нет Деда… Похоронили мы его недавно…