— Но, но… — одна только мысль, что Эргет, или кто-то из его семьи может пострадать из-за меня, вызвало новый приступ тошноты.

— Не переживай, илбэчин явится за тобой. Вот это подарок. Порадовал ты меня, порадовал, — похлопав того степняка, что доставил меня к нему, хан поманил рукой тощего. — Невеста со мной поедет. Выдвигаемся. Не думаю, что у нас так много времени. Самый сильный из нынешних колдунов Чоно идет за нами.

Крытая повозка, запряженная парой лошадей остановилась рядом с ханом. Дармеш пошатнулся, но самостоятельно забрался внутрь. Меня же толкнули в спину, вынуждая идти туда же. Истощенная, испуганная, я тем не менее, попыталась отбиваться, стараясь вырваться, не смотря на всю бессмысленность этих попыток.

Я кричала и царапалась, но это имело не больше результатов, чем круги на воде, от камня упавшего в реку. Падение одного камня не меняет течение реки. Так и мои трепыхания, попытки укусить и поцарапать того из кочевников, что поймал меня за талию и пытался запихнуть внутрь повозки, почти не замедлились.

— Уймись, — устало и раздраженно произнес Дармеш, поднимая голову с одеяла, которым было застелено дно повозки. — Есть много вариантов, как тебя заставить слушаться, но я все же надеюсь, что мне не показалось, и в твоих глазах есть разум. Я могу тебя и к хвосту кобылы привязать.

— Я нужна тебе живой! — зло выплюнула, забившись в угол повозки, куда меня все-таки сумели затолкать.

— Это так. Покрайней мере, пока, — хан без улуса заложил руки за голову, прикрыв глаза, словно его совершенно не волновало мое присутствие рядом. — Но поверь, полдня пешком, в попытках не упасть и не отстать, будучи за руки привязанной к лошади — и ты станешь послушнее и мягче шелка.

Один черный глаз открылся, с интересом глянув на меня. Мужчина прошелся по моей скрючившееся фигуре взглядом.

— Хочешь попробовать?

Скрипнув зубами, наблюдая из-под ресниц и упавших на лицо, слипшихся волос за своим новым хозяином, с ненавистью вспомнила паххетов. У тех так же хватало способов усмирить гордость и вспыльчивый характер. Так что я знала, как стоит себя везти. Как бы противно не было.

Дармеш, между тем, все еще ждал ответа, демонстративно вскинув бровь.

— Нет уж. Благодарю.

— Вот видишь, успокоилась, и сразу как из священного источника Матери Земли глотнула, — одобрительно фыркнул хан, закрывая глаза. Тонкие губы растянулись в хищной улыбке. — Можешь рядом прилечь. Я не обижусь.

Скрежеща зубами, надеясь, что моя злость и страх не выльются в истерику и слезы, я уткнулась носом в колени, закрыв глаза. Пусть я сама попала в очень неприглядное положение, но это пугало меня меньше, чем та беда, в которую по моей вине, скорее всего, стремился сейчас попасть мой колдун.

Тряска меня сморила не сразу, как бы я не боролась со сном. Вглядываясь в небольшой клочок неба и степи, что я могла видеть сквозь занавески, сомкнутые не плотно в этой крытой повозке, я чувствовала, как волнами накатывает усталость. Голова склонилась к коленям, словно шея просто не могла больше ее держать, глаза закрылись, погружая меня в темноту.

Сон, короткий, душный, все же принес какое-то облегчение, отодвинув немного панику и тревогу. Пока единственное что я могла делать — это ждать и пытаться сильно не нервировать похитителей.

Вынырнув из дремы, когда телега подскочила на каком-то камне, заметила что хан без улуса, наблюдает за мной.

— Возьми, поешь, — мужчина подтолкнул ближе ко мне мешок. — Ты не из степи.

Я только фыркнула, подтянув мешок к себе ближе. Какое тонкое наблюдение. Хан между тем, глядя, как я вгрызаюсь в сухую лепешку, продолжил.

— Лучше, если ты смиришься со своей судьбой сейчас. Такова женская доля.

— И какова же она? — прожевав, с иронией спросила, не сумев сдержать эмоции. — К чему именно мне готовиться?

— К тому, что ты теперь моя, — с какой-то удивительной, даже пугающей нежностью в голосе произнес хан Дармеш, не сводя с меня глаз.

Я едва не расхохоталась. Сил хватило только на то, чтобы прикусить вовремя язык и не позволить выдать ничего, что могло стать поводом к порке или другому наказанию. Пусть я не очень хорошо знала, на что способен ЭргетСалхи в гневе, но то, что хан Дармеш его недооценивает — сомнений не вызывало.

Большую часть ночи мы провели в дороге, все так же трясясь на ухабах и бездорожье степи, только пару раз, чтобы справить нужду. Отряд ехал почти в полной тишине, вызывая весьма гнетущее ощущение. Когда луна поднялась высоко, ярким пятном зависнув в самом центре неба, кочевники остановились, стреножив лошадей и разместившись в небольшой низине, за невысоким обрывом, чтобы черные силуэты не были так видны издали на фоне звезд.

Мне, как и хану подали нарезанное мясо, после того, как тощий длинный степняк обработал воспаленную рану, в слабом свете одной масляной лампы, тут же, не покидая крытой повозки.

Не могла не согласиться, что это весьма разумно, с учетом того, как далеко в степи можно разглядеть свет даже самого маленького огонька.

—Тебе нужно уединиться, девушка? — спросил хан, приподнимаясь с намерением выйти на свежий воздух. Покачав головой, я только закинула в рот еще один кусочек, надеясь, что эта долгая, лунная ночь приближает ко мне одного колдуна. Дармеш склонил голову на бок, рассматривая меня в свете лампы. — Скажешь, как тебя зовут?

— Бледная Мышь, — фыркнула в ответ, от чего-то совсем не желая, чтобы этот человек обращался ко мне так, как это делал Эргет.

— Хм. Не хочешь говорить, — склонив голову на бок, задумчиво ответил хан. — Ничего, к тому времени, как ты родишь мне сына, я сумею придумать тебе новое имя. И ты к нему привыкнешь.

Не дожидаясь ответа, мужчина вышел вон, задернув занавеску, не позволяя свету выбраться наружу, а я сидела шокированная, пытаясь осмыслить сказанное. С раздражением глянув на кусок мяса, хотела было отбросить еду в сторону, но в последний момент передумала. Если представится момент сбежать, а такое уже случалось, у меня должно быть довольно сил для этого.

Но все же лучше бы колдун успел.

Среагировав на тихое шуршание в углу повозки. Дернувшись, словно там могло прятаться чудовище, я с запоздалым узнаванием разглядела большеухого, длиннохвостого зверька. Тощее, какое-то заморенное и даже мокрое создание сидело, не сводя с меня огромных глаз. Тряхнув головой в попытках отогнать наваждение, для пущей уверенности потерев глаза, я присмотрелась внимательнее, неожиданно выдав:

— Цадах? — это было так невероятно, настолько неправдоподобно что голос дрогнул. Но большеухое создание радостно запищало, сделав шаг ближе, но в следующее мгновение почти расплывшись, тушканчик вернулся в угол, где сохранялась более густая тень. Со стороны зверька послышалось тихое завывание. Что-то среднее между поскуливаньем и писком. — Как ты сюда попал, малыш? И что с тобой?