Хан сидел на лошади без седла, сжимая рукоять хлыста. Его лицо пересекали тонкие красные полосы, словно кто-то расцарапал кожу степняку, от чего вода, стекающая на грудь, окрашивалась в розовый.

— Ты правда думала сбежать, глупая девка? — хан дернул хлыст на себя, протянув к себе по мокрой грязи, заставив мою голову откинуться назад и едва ли не удариться затылком о землю. — Решила, что мелкий демон сможет тебе помочь? Ты настолько наивна?

Дармеш спрыгнул с лошади, двинувшись в мою сторону. Я же судорожно дышала, пытаясь успокоить сердце, что норовило выпрыгнуть из груди. Вода заливала глаза, смывая с лицо хоть часть грязи, но я все равно едва могла дышать, глядя как медленно, накручивая хлыст на локоть, ко мне приближается этот мужчина.

Приблизившись, резко нагнувшись и больно ухватив за подбородок шершавыми пальцами, хан вынудил подняться, заставляя неестественно закидывать голову. Чувствуя, что вместе с дождем, по щекам бегут и мои слезы, я не мгновение прикрыла глаза. Захват жестких пальцев пропал, но щеку тут же обожгло болью. Удар был такой силы, что я вновь повалилась на землю, ударившись плечом о камни.

— Не смей закрывать глаза, пока я не велю! — в этом голосе были совсем иные, не знакомые мне интонации, от которых тело начало дрожать. — Поднимайся! Я покажу тебе твое место.

Меня дернули за плечо, заставляя встать, тряся, как куль с зерном, словно во мне не било ничего, кроме вороха костей.

Молния грохнула совсем рядом, где-то у меня за спиной, кажется, даже опалив волосы на затылке, почти тут же оглушив таким громом, что я ослепла и оглохла.

Очнувшись, чувствуя, как по телу волнами пробегают мурашки, вдруг поняла, что к моему горлу прижат клинок. Острый, холодный, он уже оцарапал кожу, вынуждая дышать через раз. Спина была прижата к горячей, жесткой груди Дармеша, который не позволял мне дернуться. Когда зрение прояснилось, впереди, в десяти шагах от нас, чуть размытый непрекращающимся дождем, появился темный силуэт. Мужчина, судя по ширине плеч, неторопливо ехал верхом, направив коня в нашу сторону.

— Отпусти ее, — сердце вдруг остановилось, пропустив удар. Эргет придержал коня, остановившись в паре шагов перед нами, когда клинок хана сильнее надавил на мое горло. Его глаза, заполненные тьмой, смотрели спокойно, словно ничего не необычного не происходило, но я чувствовала, как за спиной напряглось тело Дармеша.

Еще бы. Вокруг колдуна искрили тонкие молнии, то и дело бьющие в песок или в небо, но, кажется, совершенно не волнующие ни самого илбэчина, ни его коня.

— Отпусти МенгеУнэг, — вновь повторил Эргет, с легким нажимом в голосе, и где-то вдали загрохотал гром, словно хохот кого-то невидимого и огромного, разносясь над степью, отскакивая от гор, и оглушая тех, кто по неосторожности или глупости, покинул юрт.

Не видя следов Лисицы, понимая, что ее повезли по реке, чтобы укрыться от погони, я какое-то время ехал в ту сторону, откуда явились люди Дармеша. Благо, эти следы никто не додумался спрятать.

Пуская коня галопом, чувству, как внутри успокаивается ярость, становясь чем-то пугающе вязким и холодным, как ледяные дожди в самую суровую зиму, я с нетерпением ждал встречи с людьми, посмевшими украсть мою МенгеУнэг. Думать о том, что могут сделать мужчины с этой светлокожей женщиной, в отместку мне, не хотелось совсем, но голова все равно подкидывала мысль за мыслью, вынуждая только крепче сжимать зубы и сильнее щурить глаза, выискивая почти незаметные следы в степи.

Что бы с ней не произошло, только бы Лисица осталась жива. С остальным, если что, поможет шаман.

Остановившись всего-то на пару часов на третий день, зная, что коню, как и мне, нужен отдых, я прикрыл глаза, устроившись на седельных сумках. Измотанный, с бурлящей холодной злостью внутри, я все же заставил себя уснуть, понимая, что в таком состоянии мне не спасти МенгеУрнэг.

Словно ожидая этого, тут же, как толпа хищных птиц, привлеченных падалью, в сон попытались пробраться кошмары. Черные, длинные когти, клыки, хрип и вой. Все собралось в единый ком, пытаясь поглотить меня целиком, но с рождения имея довольно близкую связь с духами, и получив от них этот странный подарок в виде силы илбэчина, я только глубоко вздохнул, даже во сне не теряя способности управлять собой. Не чувствуя четких границ собственного тела, я просто дышал, безразлично наблюдая за тем, как копошится чернота вокруг. Мрачное, наполненное визгом, голодными тварями, вдруг на мгновение пространство разошлось, словно разрезанное клинком, и я увидал внизу очерченную кольцом шаманского подарка, землю.

Эти желтоватые хребты, почти лишенные зелени, эти невысокие, острые скалы я знал. И именно туда, едва различимые с высоты, двигались люди небольшим отрядом, с опаской поглядывая на небо, что вдруг начало набираться дождем.

Созвать грозу я не успевал, да и расстояние была значительно, значительно больше, чем я мог преодолеть. Но это не имело значения. Важным было только то, что я знал путь.

Проснувшись, словно меня кто-то толкнул в плечо, я какое-то время наблюдал за темнеющим небом. Темные, тяжелые облака тянулись друг к другу, словно кто-то мел по небу огромной метлой, помогая мне, собирая грозу.

Может, так и было, но о том только духи знают.

Поднявшись на ноги, подставив лицо ветру, чувствуя, как воздух наполняется влагой, что скоро должна рухнуть с небес, я подошел к своему коню, еще раз внимательно осмотрев подарок шамана. Среди множества разных предметов, почти незаметно была вплетена тонкая, едва ли в три волоска, серебристая прядь. Невольно оскалившись, так, что внутри поднялась горячая волна, на мгновение затопив все конечности, прикрыл глаза.

Нужно будет отблагодарить старика-шамана. Видно, не мне одному надо, чтобы МенгеУнэг лежала на моих шкурах в моем шатре. Иначе не стал бы этот человек, переживший трех ханов, отдавать мне прядь, которая помогала следить ему за улусом и, если что, управлять людьми. И если совсем недавно я сомневался, смогу ли добраться до Лисицы тем способом, о котором размышлял третий день, то теперь появилась уверенность. Пусть только духи соберут мне грозу. А уж проложить тропу я сумею.

— Прости, мой верный друг, — тихо пробормотал я, заглядывая в глаза своему коню. Для него это путешествие будет куда труднее, чем для меня, но других вариантов не было.

Резанув ладонь, я прижал окровавленную руку к голове коня, дожидаясь, пока алая, вязкая и горячая, она не впитается. Размазав кровь по бокам и ногам коня, я пробормотал короткое прошение к духам. Пусть я это делал не первый раз, но строго следовал ритуалу. Иначе моего верного помощника просто убьет молнией, а этого допустить было нельзя.

На землю, поднимая пыль, и не впитываясь, упали первые капли дождя. Небо тихо заворчало вдали, словно сотни шаманских бубнов, камлающих о милости духов. Но в степи каждый знает, что гроза — это гнев Тэнгэра, и раз дух Вечного Неба собрало ее для меня, то сегодня и добр он будет только ко мне.