И ведь пришли! Пришли в устье Оби, туда, где огромная река начинала вливаться в непомерный по величине залив.

От радости, что увидели зелень прямо под ногами да под руками, причалили к берегу, вбили в землю кол, за него причалились. И разбежались, кто куда.

Разбежались не все. Бывалый Сенька, да напарник его – Молодший Ерошка, стали разводить костер в затинном месте. Приладили котел с водой, стали ругаться – чем бы им рыбы половить.

Река Обь в том месте текла в узком русле, будто берегла силы для рывка в широкий залив. Макар поднялся по косогору, посмотреть сверху, куда им плыть да легко ли им обойдется это плаванье.

Низкие деревья в широченной обской пойме только покрывались зеленой дымкой будущих листков, так что виделось далеко. Макар посмотрел-посмотрел, да и сел от бессилья на землю. То, что он увидел на расстоянии примерно десяти верст на юг, совсем не походило на обычные русские реки, однорусловые и прямые. Здесь у Оби русел можно насчитать и три, и пять, а уж всяких поворотов да извивов – немеряно.

По какому руслу плыть? Как, едрена суена? Как плыть, если река делает такой отчаянный поворот, что поплывешь ты назад, и как раз мимо того места, где был полчаса назад! А самое главное – как плыть бригу против быстрого и неумолимого течения реки? Течение не остановишь, не примолишь подождать, потерпеть. Мол, погоди, а мы проплывем.

Пока Макар решил так. Выйти кораблем в самое широкое русло реки и снова попробовать идти галсами. Зигзаги будут совсем короткими, но что делать? Идти-то надо…

Макару замахали, закричали. Он стал спускаться с косогора в приречный лагерь ватажников. На него внезапно пахнуло густым варевом свежей ухи! Как они рыбы натаскали, черти? Оказалось, что запасливые немцы держали у себя на корабле и рыболовные сети, достаточные по длине, чтобы перетянуть их через узкие рукава Оби.

Когда поели и прибрались полежать, Хлыст, довольный, что нашел некую лечебную травку на рану, тихо шепнул Макару:

– Видал сверху?

– Видал.

– Тут парусным кораблям делать нечего. Тут только наши ладьи смогут идти против течения или московские пузатые шнявы. Тут не парус нужен. А весло.

– Лучше двадцать весел, – сказал Макар. – Но раз весел нет, будем идти туда-сюда.

– Галсами, – подсказал Хлыст.

– Мы-то еще сможем лавировать. А как же тут будут толкаться против течения английские шхуны? Ведь увязнут в речном песке?

– Чего гадать? – Хлыст примостился полежать, поспать. – Зайдут в реку, тогда и посмотрим, как они станут вертеть кормой…

Хлыст лег, засопел носом, уснул.

Макар тоже закрыл глаза. Но не спалось. Он вспомнил собрание заговорщиков у графа Эссекса, вспомнил карту отчаянной точности, которую в гневе бросил на стол господин Эйнан. Карту турецкого адмирала Пири Рейса. При всей точности, эта карта все же могла считаться детским рисунком по сравнению с тем, что нарисовала Матушка-Природа, распределяя потоки воды по бескрайней сибирской равнине.

Все купились на эту карту. Даже сам Макар позавидовал дорогому картежному плану.

Как оказалось, все имелось на карте адмирала Пири Рейса кроме бесконечных завивов и перевивов сразу трех русел реки Оби. И если раньше у Макара голова болела – как остановить вооруженные пушками английские корабли, то теперь пусть у капитана Ричардсона болит голова: «Куда поворачивать»?

* * *

Капитан Ричардсон знал особенности входа в речные русла из океанских или морских просторов. И его китобойные шхуны имели все такелажные приспособления, чтобы вертеться на месте, вокруг огромного кита. Поэтому он ходко лавировал по обской губе, держа шхуну почти против ветра. Вторая шхуна без промедлений выполняла те же парусные маневры, то ускользая от лобового ветра, то подстраиваясь под него.

Теперь даже моряки радовались, что обрубили в Тронхейме кормовой выступ киля и подрезали рулевое перо. Иначе сейчас бы сидели посреди реки, намертво врезавшись в придонный песок.

Так шли три дня, а под утро четвертого дня вахтовый на передовой шхуне заметил огонь большого костра почти у самой воды. Подняли ото сна капитана. Ричардсон заметил, что костер как бы мигает. Так случается, если перед огнем специально машут куском материи или одеждой.

Останавливать шхуны не стали. Посадили в малую шлюпку двух гребцов, шлюпку привязали за корму передовой шхуны. Матросы на шлюпке гребли левыми веслами. Так, что лодка шла почти возле самого берега. Когда она почти поравнялась с костром, люди, что суетились возле огня, бросились в воду и зацепились за шлюпочный канат. Потом, сопя и матерясь, перевалились в шлюпку. Капитан приказал подтягивать лодку к кораблю и одновременно увеличить скорость.

Взятые на шлюпку оборванные люди оказались один литвином, другой – татарином. Одного звали Никола Сужин, другого кликали Самарин. Капитан заполучил к себе на судно двух перебежчиков из ватаги Макара Старинова.

После бутылки вина и часового разговора на двух языках да на десяти пальцах, Ричардсон твердо знал: «Впереди идет немецкий бриг с русской разбойной командой. Верховодит на корабле боярин Макарка Старинов…»

Ричардсон, знавший от графа Эссекса, что Старинова должны были еще полгода назад зарезать в тюрьме Тауэра, велел беглецам описать боярина. Описали: «Борода, усы, волосья русые»…

Так можно каждого русского описать… Но только Макар Старинов знал, что именно две китобойные английские шхуны этим летом пойдут по реке Обь. И знал – куда пойдут. И еще эти два подлых разбойника знали великую тайну, что корабли Ричардсона пойдут в Китай…

Еще капитан узнал, что на бриге настоящих моряков нет, что, кроме двадцати ружей и пяти пистолей, другого огненного боя нет. И всего на бриге – тринадцать человек.

– Куда их? – спросил про беглецов боцман.

– Дай по паре одеял, и пусть спят, где хотят. Либо в канатном ящике, либо на палубе. Лишнего места у меня на корабле – нет!

Самарин тоскливо поглядел на проплывающий вдалеке берег. А Никола Сужин ничего, не обиделся. Правда, не стал и трясти золотыми монетами, чтобы купить им место на корабле. Усмехнулся, повернулся идти за боцманом.

– Зачем русские за нами следят? – задал последний вопрос капитан Ричардсон.

– Чтобы вас убить, – был ответ Самарина.

* * *

Остановить на реке два больших корабля можно. Способов хватает. Но англицкие шхуны вооружены пушками, мало того, человек сорок имеют ружья. В любом случае – за свою жизнь будут драться все матросы. То есть остановишь шхуны, они отобьются и дальше пойдут. И могут так крепко отбиться, что в другой раз останавливать их будет некому…

Еще глодала неизвестность. Вошел Ричардсон в Обскую губу? А если вошел – где сейчас идет? Может, вон уже за тем поворотом…

Макар велел Бывалому Сеньке и Молодшему Ерошке собираться. То есть бриг пойдет дальше, а им, Сеньке да Ерошке, оставаться тут. Натаскать на самый верх обского берега сухих дров, потом дров мокрых. В сторонке припасти полкуля пороху – вдруг дождь. И как только покажутся в конце Обской губы вражеские корабли да войдут в саму реку Обь, быстро поджигать костер, пускать столб дыма, а самим прыгать в лодку с большим парусом и догонять своих.