Шансов не было. Не было сейчас. Вступи в бой этот свежий отряд немного раньше – быть может барону и удалось бы выстоять. Кто-то очень точно просчитал момент удара.

Барону удалось продержаться достаточно долго, чтобы пережить своих бойцов и положить нескольких нападавших. Затем кольцо сомкнулось над префектом.

Уходя, убийцы барона унесли с собой своих убитых и раненых. С теми же, кто послужил приманкой для Краскова, черные панцири не церемонились. Они перерезали всех, кто уцелел после атаки стражи. Великому Князю останется только гадать, что привело к смерти его фаворита – черные панцири исчезли бесследно.

Всё, что естественно, чаще всего, постыдно

Из трактата «Брачные игры человеческих особей»

Первое, что должен сделать учитель, это научить своего ученика говорить «нет». Говорить «да» мы все умеем с рождения. Данила, кажется, достиг мастерства в обращении с этими только на первый взгляд простыми односложными словами – скоро клиенты вообще забудут, как я выгляжу. Правда, деньги с Лысой горы я продолжал получать исправно. Но я давным-давно перестал быть прихожанином Церкви Бесплатного Сыра. Скорее всего, это просто способ сделать меня настолько ленивым, чтобы потом, когда ведьмы решат прекратить финансовую поддержку, я тихо скончался от голода. Вероятно, по их дьявольскому плану, к этому печальному моменту я должен разучиться ходить и говорить.

Последний свой гонорар я получил, не вставая с кресла. И это несмотря на то, что клиентом, который ко мне зашел, был майор Яковлев. В конце концов, еще не так давно я тоже был майором, пусть это состояние и продлилось меньше месяца. Яковлев пришел ко мне с проблемой, которая родилась одновременно с армией, если правы те, кто утверждает, что без тыла армии не бывает. Кто-то повадился уменьшать громадьё армейских запасов – вот невидаль-то! Я долго выспрашивал у Яковлева о том, что пропадает, в каких количествах, как охраняют, кто охраняет, хотя решение проблемы Яковлева было мне известно сразу: кто охраняет, тот и крадет. Вероятно, такие простые мысли не в силах достучаться до тонких структур, расположенных между носом и затылком человека, который не просто находится внутри регулярной службы, но еще и глядит на нее несколько сверху – с высоты командующего гвардией, …

К моему удивлению, он мне еще и заплатил. Я даже расстроился. Вот так рушатся традиции. Уверен, до этого майор Яковлев платил лишь в двух случаях: осведомителям и за выпивку. Все остальное он непостижимым образом получал абсолютно бесплатно. После его смерти квартал, в котором он живет, будет перекопан кладоискателями – должен же он куда-то девать деньги!

До Яковлева я довольное долгое время выдерживал нашествие обманутых жен и обманувшихся мужей. Где-то глубоко в душе они надеялись, что их дражайшие половинки и впрямь оказываются в постели с другими половозрелыми особями лишь по роковому стечению обстоятельств, сопровождающихся обязательной амнезией. Увы, стечения обстоятельств неумолимо повторялись, наталкивая меня на довольно пессимистическое соображение: измена не исключение, а правило человеческих отношений. Собственно, именно клиентура этого рода и научила Данилу говорить «нет» большинству моих посетителей. Клиент, получивший доказательство измены, странным образом никогда не был рад подтверждению собственных догадок, что сказывалось и на размере гонорара. Я могу их понять. Способность или неспособность приплачивать за плохую весть – серьезный тест на порядочность. С другой стороны, так как урезанные гонорары не всегда покрывали расходы, понесенные ради изобличения подозреваемого, дешевле было за такие дела вовсе не браться… А потом… Если мужчина все же хочет оставаться мужчиной, он обязан сохранить хоть немного наивности в своем отношении к женскому полу. Детектив, выслеживающий неверных жен и мужей, – не лучшая профессия для мужчины, который хочет оставить при себе хоть толику романтических представлений.

Сегодня Данила сказал «да» – в приемной меня ждал клиент. Хочется верить, что произошло это не потому, что слово «нет» истрепалось и требовало ремонта.

Торжественность, с которой Данила входил в кабинет, могла бы стать для него пропуском в парадную роту дворцовой стражи. Мне кажется, что эта его манера производит большее впечатление на меня, чем на наших гостей, особенно, когда эти гости (они же потенциальные клиенты) – наши соседи по дому Адам и Полина, личности безобидные и популярные. Будучи одновременно издателями, журналистами и редакторами единственной в Киеве газеты, они очень быстро стали теми, с кем принято быть знакомым. Кажется, пользы это еще никому не принесло, но в светских кругах было принято, напустив на себя несколько скучающий вид, заявить, перелистывая страницы газеты:

– Давеча заходил в редакцию, общались… Приятные люди. Не нашего круга, но…

Словом, издательство Полины Михновской и Адама Шульмана стало традиционной городской игрушкой, так что, вздумай они бросить это хлопотное занятие, их бы силой заставили к нему вернуться.

И вот эти магнаты, эти властители умов, словно самые обычные люди пересекли порог моего кабинета, чтобы милостиво быть усаженными на ветхие стулья в приемной детектива Алекса. Хочется верить, что речь пойдет не о супружеской верности.

– Алекс ты читаешь нашу газету?

Ни «здравствуйте», ни спросить как мое здоровье: Адам с тех пор, как стал издателем, явно испортился…

– Нет, не читаю. – Может быть, такой ответ приведет Адама в чувство? Адам с подозрением посмотрел мне за спину, где на подоконнике возвышалась стопка номеров.

– Алекс, нам нужна твоя помощь!

Честь – понятие эфемерное, ведь ее наличие или отсутствие зависит от решения судей.

Из конспекта студента юрфака

Данила допустил ошибку. Но я и сам бы не поверил, увидев эту парочку, что речь снова пойдет о супружеских изменах. Точнее, об измене, а еще точнее – об измене скандальной. Всё дело в том, что Адам и Полина живописали в одном из номеров своего желтого листка (с недавних пор в целях экономии супруги решили печатать газету на дешевой желтой бумаге) похождения дворянина Козырева – личности, которая до злосчастной публикации считалась идеалом мужчины, благородного во всех отношениях. Как и большинство других, не менее благородных господ, жил Викентий Козырев в долг, что было вполне возможно именно в силу его безупречной репутации. Неотъемлемой частью этой репутации были его безоблачные отношения с супругой – Кристиной Темной, дочерью Глеба Темного, человека, уважаемого абсолютно всеми, а главное, с одним из самых больших капиталов в городе, часть которого время от времени проливалась в семейный бюджет Кристины и Викентия, что и позволяло возвращать долги.

После того, как один из осведомителей газеты (ну, не журналистом же его называть в самом деле) притащил в редакцию признание Аллочки Сениной о более чем близких отношениях с дворянином Козыревым, репутация последнего затрещала по всем швам. Аллочка была барышней известной, близких, а также очень близких друзей у нее хватало, и вряд ли она выделила бы господина Козырева из общего списка, если бы не тот необъяснимый факт, что он торжественно пообещал на ней жениться. В день второй годовщины этого обещания Аллочка и решила поднять продажи газеты за счет своей душещипательной истории.