Кута и возобновится наступление на Багдад. Лейк не нашелся, что ответить, особенно в части, где Таунсенд завуалировано намекал, что считает себя лучшим кандидатом на место Эйлмера. Уезжая, Никсон отписался Таунсенду, что рекомендовал присвоить тому новое звание и назначить командиром корпуса, но вряд ли протекция командира, фактически с позором снятого с должности, могла дорого стоить.

Четвертого марта командир дивизии в очередной раз огорошил командование новостями о количестве продовольствия в кольце окружения. По новым подсчетам, у него оказалось на 200 тонн меньше зерна, чем он думал ранее, и продукты окончательно выйдут к концу месяца.

Лейк телеграфировал Эйлмеру, поторапливая его с наступлением, хотя и высказывался в предельно обтекаемой и вежливой форме: «Я полностью осознаю всю сложность стоящей перед вами задачи. Я глубоко сожалею о ваших потерях и страданиях раненых, которые они вынуждены претерпевать в данных климатических условиях. Надеюсь, что вы продолжите атаковать, как только позволят обстоятельства, и я уверен в успешном исходе»[120].

Пятого марта к силам Эйлмера присоединилась переброшенная из Индии 37-я пехотная бригада, доведя численность корпуса примерно до 24 000 штыков, не считая 1400 кавалеристов и 92 орудий. Из этого числа в операции на правом берегу решили задействовать всю кавалерию, 19 000 пехотинцев и 68 орудий (4 эскадрона, 28 батальонов и 12 батарей).

Основной целью наступления стала османская линия обороны на правому берегу, протянувшаяся по дуге от Тигра до Шатт-аль-Хая в основном по цепи невысоких (около шести-восьми метров) холмов. Силам Эйлмера предстояло за один ночной переход ускоренным маршем скрытно подойти к османским позициям и одним броском в первую очередь овладеть двумя мощными опорными пунктами, известными как редут Дияла и редут Синн Абтар.

Планировалось наступление тремя колоннами. На самом левом фланге кавалерийская бригада генерала Стефана (сменившего в конце января не отметившегося ничем, кроме пассивности, Робертса) должна была прикрывать основные силы. Атаку редута Дияла по центру возложили на временную боевую группу из 9-й, 28-й и 36-й пехотных бригад под общим командованием командира 28-й бригады генерала Кимбалла, Синн Абатар предстояло занять 3-й пехотной дивизии генерала Кири в составе 7-й, 8-й и 37-й бригад. 35-я бригада оставалась в резерве командира корпуса. После захвата редутов 3-я дивизия свернула бы османский фронт в сторону реки, а группа Кимбалла продвинулась бы прямо к городу, сметая оставшиеся османские силы до тех пор, пока не выйдет на берег Тигра прямо напротив Кута. Таунсенду надлежало при помощи имеющихся у него плавсредств переправить одну из своих пехотных бригад для удара навстречу силам Кимбалла. 7-я дивизия Янгхазбенда (около 5000 человек) и 24 орудия оставались напротив Ханны, готовые начать преследование, если противник станет отходить из дефиле.

План даже на бумаге выглядел трудновыполнимым. Огромным силам предстояло собраться к 20:30 на правом берегу, после чего, начиная с 21:00, совершить продолжительный ночной марш по незнакомой местности, причем некоторым частям предстояло преодолеть больше 20 километров и ровно в 6:15 оказаться на предписанных стартовых позициях для проведения скоординированной атаки после короткой артподготовки.

Некоторая склонность британцев к рискованным ночным маршам и атакам, проявившаяся на самых разных фронтах Первой мировой, являлась следствием успеха генерала Вулзли во время вторжения в Египет в 1882 году. Тогда ему под Тель-эль-Кебиром удалось ночью скрытно перебросить 13 000 человек и утром провести успешную атаку, полностью уничтожив противостоявшую армию египтян и понеся при этом минимальные потери. Эта операция самым подробным образом разбиралась во всех британских военных учебных заведениях в качестве примера отважных и успешных действий в сложных обстоятельствах и оказала немалое влияние на всех британских полководцев Первой мировой.

Однако разница между Египтом в 1882-м и Месопотамией в 1916-м оказалась принципиальной. Войска Вулзли прошли ночью лишь около семи километров по ровной, как стол, пустыне, тогда как людям Эйлмера предстояло преодолеть втрое большее расстояние по раскисшему грунту, пересеченному многочисленными протоками и ирригационными каналами в отсутствие адекватных карт, ориентиров и информации о местности. Разведывательные патрули в сторону османской линии обороны не высылались, чтобы не вспугнуть противника, и почти все пространство между атакующими и обороняющимися оставалось для британцев белым пятном.

Еще одной проблемой, стоявшей перед Эйлмер и Горринджем, было обеспечение координации действий всех частей и соединений при отсутствии самой возможности наладить надежную связь. Этот не уникальный для фронта в Ираке вопрос стоял перед всеми командирами Великой войны вне зависимости от их национальной принадлежности. Опыт предыдущих боев показывал, что постоянную телефонную связь можно протянуть между корпусным штабом и штабами дивизий, но уже оттуда в бригады она работает крайне ненадежно и практически невозможна для связи с батальонами. Методы визуальной связи, такие как гелиографы и сигнальные флаги, сильно зависели от погоды и часто не годились для передачи сообщений в условиях задымления, вызванного артиллерийским огнем. В результате зачастую единственным средством связи становились пешие и конные вестовые, которым приходилось преодолевать километры под огнем в поисках нужных командных пунктов, постоянно рискуя быть убитыми или ранеными, не доставив сообщение.

Универсальным выходом на всех фронтах и во всех армиях видели составление подробнейших, поминутных планов операции для всех задействованных сил. Считалось, что если все участники битвы станут придерживаться их с приемлемой точностью, будет обеспечен достаточный уровень взаимодействия и координации для успешного выполнения боевой задачи. Обратной стороной этого подхода являлась невозможность предусмотреть огромное количество проволочек и случайностей, неизбежно возникающих на поле боя и ломающих на корню все самые продуманные планы.

За неимением лучших вариантов командиры на Тигре вынужденно обращались к этому методу, тем более что задуманная ими операция требовала высокого уровня координации и сложного маневрирования. Не стоит забывать, что во всех январских сражениях с унылой регулярностью утрачивалось управление войсками, и Эйлмеру надо было что-то с этим делать. В итоге окончательно подписанный 6 марта план представлял собой пухлый документ, переполненный подробнейшими инструкциями и деталями для всех без исключения участников сражения и требующий от них беспрекословного и неукоснительного соблюдения всех положений.

Одной из особенностей будущего наступления стало формирование временной боевой группы из целых трех бригад с приданной артиллерией, фактически отдельной дивизии, но без адекватного штаба и частей обеспечения. Это был несколько удивительный ход при наличии двух дивизий со всеми полагающимися соединениями, но здесь в дело вмешалась сложная политика взаимоотношений британских командиров.

Генерал Лейк не пользовался авторитетом у фронтовых командиров, за исключением давно приятельствовавшего с ним Эйлмера. Командующего прозвали «старушкой» за известную медлительность и склонность к созерцанию. Становилось очевидно, что агрессивный Горриндж все более перетягивает общее командование от Эйлмера, и существовало вполне обоснованное