Хо-хо-хо! Советско-финская война, она же Зимняя война 1939–1940-го. Та-а-ак… Началась из-за того, что финны взяли да и сорвали переговоры о переносе границы дальше от Ленинграда, пустив на дно советский транспорт «Север», перевозивший из Нью-Йорка в Мурманск груз станков… Но не это важно. СССР одержал победу, и, если верить тому, что сказано в справке, очень малой кровью, но, к сожалению, с аналогичным нашему времени прибытком. Петсамо и тут вернули… И опять мы огребли отрицательный эффект — финны тоже метнулись искать сильных союзников. Немцы были вновь тут как тут… З-з-зараза, три раза! Фрицы везде подсуетились ровно в тот момент, когда это было выгодно им!

Зато есть интересный плюс… Советско-турецкий союзный договор 1940 года. Это интересно. В справке сказано, что с 1920 года СССР помогал Турции. Когда имперское правительство, чувствуя свой близкий конец, начало громить христиан, а Ататюрк, пользуясь этим как предлогом для свержения старого строя, призвал на помощь СССР. Короче, мир, дружба, чупа-чупс… И с той поры тянется довольно крепкое партнерство двух государств. Итог — договор и защищенное Черное море. Я уже чувствую, как нефтехранилища в румынской Констанце беспомощно пылают, оставшись без флота прикрытия, так и не прошедшего Дарданеллы…

Больше в справке ничего не было, поэтому, просто отбросив ее, не чувствуя вкуса, я жевал рагу. Ну и дела. Ну и дела… Сколько же тогда у немцев сил, без учета задействованных против англичан в Африке и Франции дивизий, брошено против СССР? А на границе Франции и Испании стоят немецкие дивизии? Испанцы-то не обратились в фашистов, и потенциально союзная Англия под боком.

Сколько всего нового и сложного… Что же нас ждет в будущем?..

Есть чувство, что ничего хорошего не ждет точно. Фронт стоит, но лишь слепой или глупец не ощущает приближения бури. Дурак я, надо было кое-что раньше сделать!

Подполковник Карпов немного удивился, услышав от меня предложение побеседовать.

— Товарищ Пауэлл, что-то случилось? К чему такая неожиданная спешка? И зачем вы попросили меня принести пустую папку?

Беседу тет-а-тет я хотел провести подальше от лишних глаз и ушей. Лучшим местом, по моему мнению, была опушка леса на дальнем конце взлетной полосы. Там только зенитчики да охрана изредка бродят, а бойцы из батальона обслуживания и летчики не суются на открытое пространство в промежутках между вылетами.

— Возьмите это.

Извлеченные из-под рубашки помятые листы бумаги вызвали у Карпова очередной приступ удивления. Непонимание длилось ровно секунду, потом подполковник, мельком пробежав по первой аннотации к рисунку, изменился в лице. Изобразив одну из своих «лучших» улыбок, он спросил:

— А почему вы отдаете это мне, а не своему командиру — полковнику Дерби?

— Потому что я хочу помочь в первую очередь Советскому Союзу. — В глазах собеседника читаю одобрение. — И я тут подумал, что раз здесь у вас такая крепкая дружба с США, то вскоре и мне достанется в пользование по экземпляру тех вещей, что изображены на рисунках. Вы же поделитесь с союзниками? — Думаю, меня не оставят без советского бронежилета, когда они пойдут в производство.

— Поделимся, товарищ Пауэлл, об этом можете не волноваться…

— Могу я попросить вас о небольшой услуге, товарищ подполковник? — Сначала я расстроился, что рейнджеры, приехавшие на практику, оказались моей охраной, но потом кое-что решил.

— Да, конечно.

— Мне нужен адрес семьи сержанта Мэтью Кипа… — Собеседник слегка нахмурился и задумался. Остальных из группы практикантов я толком не узнал, а вот с Кипом пообщаться успел. — Сержант очень хотел послать своей матери автограф капитана Стюарта…

— Насколько мне известно, командование корпуса уже отправило письмо с соболезнованиями семье сержанта… — Мы столкнулись взглядами, и Карпов коротко кивнул. — Я понял. Спрошу у Дерби…

Через два дня я наконец избавился от жутко мешавших повязок на ногах и голове. Все! Я здоров и мечтаю свалить отсюда. Письмо матери сержанта Кипа я уже отправил, даже удалось найти листок с автографом Джеймса Стюарта и вложить его в конверт. Что я написал? А то, что думал. Никаких тайн раскрывать не стал, просто рассказал о том, что знал про сержанта Кипа…

Перед отъездом мне удалось выловить капитана Стюарта, вернувшегося из госпиталя. Его ранение в руку потребовало «штопки», поэтому отсидеться на аэродроме ему не дали. Зато я все-таки смог с ним поговорить. Оскароносец был рад меня видеть в целости и сохранности. Он душевно поздравил меня с первой, и при этом сразу очень результативной, победой в воздушном бою, потом поблагодарил за спасение экипажа и самого самолета, который отправили всего лишь на ремонт, а не на списание, несмотря на всю серьезность повреждений. Также я узнал, что за трех сбитых мне полагается две тысячи сто долларов и Крест Летных Заслуг. Комэск уже отправил наградной лист в штаб Корпуса. Так что стоит ждать очередного приступа звездной болезни, подкрепленного фонтаном денег. Два косаря баксов — сейчас это ДЕНЬГИ…

Э-эх, вот выиграем войну, накоплю денег и куплю в Голливуде какую-нибудь кинокомпанию. Буду до старости фильмы снимать про войну совместно с «Мосфильмом»… Да такие, чтобы нигде и никто не посмел коверкать историю!..

Стюарт рассказал про Эрика Ди. Лейтенанта с иссеченными осколками руками и ногами отправили в Москву на лечение, и пока замены ему в эскадрилью не прислали, поэтому капитан будет куковать на земле, размышляя о высоком.

Расставались мы уже друзьями. Интересная штука получается: я с ним знаком всего пару дней, а война, легко отрубив все лишние препоны, оставила людей и их натуру такой, какая она есть на самом деле. Капитан дал мне свой нью-йоркский и адрес полевой почты. Под конец беседы я проговорился о желании купить после войны киностудию, и Стюарт просто загорелся идеей помочь мне… Ну что же, от помощи знаменитости не стоит отказываться.

После обеда дежурный по эскадрилье сообщил, что прибыл транспорт и меня уже ждут. Подполковник Карпов и полковник Дерби тоже собирались ехать со мной, поэтому они с вещами шли той же дорогой, что и я с дежурным. Меня это не удивляло, скажем так. Было кое-что иное, заставляющее сомневаться в правильности направления нашего движения. Мы шли не в глубь леса, где я позавчера нашел замаскированное место, куда приезжают машины с грузами и пассажирами, а в сторону поля, откуда взлетают бомбардировщики эскадрильи.

— Сэр, а нас что, на самолете в Могилев повезут?.. — Вопрос успел обрести звуковую форму, прежде чем я потерял дар речи.

Мы вышли из леса на опушку и замерли. На поле стоял… вертолет! Машина была очень похожа на «Литлберд» Эм-Ха-6. Только чуть крупнее — с двумя сиденьями впереди и тремя сзади и без вооружения.

— Это… вертолет? — промямлил я.

— Это геликоптер, лейтенант. Вам они знакомы? — Как же легко встревожить моих опекунов.

— О да, знакомы. В моем мире вертолетов, именуемых вами геликоптерами, много… — В голове что-то щелкнуло, и меня заклинило. — В армии их используют в качестве средств доставки мобильных групп войск на передовую или для эвакуации раненых непосредственно с поля боя. С ракетным, пулеметным и пушечным вооружением вертолеты выполняют функции штурмовиков и истребителей танков…