Владеет кинжалом герцог Брентворт, это часть его коллекции. Я надеюсь, что тебе удастся избежать опасности. Если аристократ устраивает большие приемы или балы, ты можешь сделать это моим излюбленным способом и быстро скрыться.

Все остальное как обычно. Пришли записку, когда заполучишь нужную вещь, после чего тебе поступят указания по пересылке.

Прими мою любовь и преданность, моя ненаглядная девочка.

Мама».

Тот самый герцог Брентворт! Лэнгфорд как-то упоминал о нем. Аманда полагала, что все пэры Англии должны знать друг друга.

Она не встречала его имени в разделе светской хроники, из чего можно было заключить, что он вряд ли устраивает балы или приемы. Возможно, и устраивает, но очень редко. Если бы нынешнее требование пришло раньше, в разгар сезона, возможно, ей бы и удалось пробраться на один из балов в доме означенного Брентворта.

Аманда спрятала письмо. Лэнгфорд поклялся избавить ее от занятий воровством. Как же ей хотелось, чтобы он сдержал эту клятву… А если он не сможет, тогда должен ей подсказать как она сможет проникнуть в дом этого герцога.

Габриэль изучил письмо. Аманда сидела в своей маленькой гардеробной и дожидалась, пока он закончит чтение.

Он перевернул бумагу.

– Его пересылка была оплачена.

– Да, конечно. Лавочники, которые принимают письма для передачи адресатам, не станут выкладывать собственные деньги за их получение.

– Кроме того, нет необходимости в указании обратного адреса. И невозможно узнать, откуда оно было отправлено. К сожалению.

Лэнгфорд положил письмо, подошел к окну и вгляделся в ночную темноту, обдумывая следующую фразу.

В последние несколько дней он избегал принятия решений, хотя главные вопросы постоянно занимали его мысли, но только не ночью. Ночью они с Амандой существовали совершенно в другом мире. Ему следовало бы проявить больше твердости, но жить с ней в одном доме и не касаться ее было невозможно. Безнадежно. Мучительно. У него не хватало стойкости, чтобы отказаться от ее ласк, даже несмотря на то что это еще больше усложняло ситуацию.

– Аманда, я должен задать тебе один вопрос. Не исключаешь ли ты возможности, что вообще не существует никакого человека, удерживающего твою мать, или что она в сговоре с этим человеком, а вовсе не его пленница?

Он увидел, насколько потряс ее этот вопрос. В ее глазах блеснул самый настоящий ужас.

– Такое даже жутко предположить.

– Ты же сама говорила, что не видела родительницу много лет. Ты ее фактически не знаешь.

– Она моя мать. Она не станет… она никогда…

Среди этого взрыва возмущения Лэнгфорд заметил, что страшное подозрение проникло в сознание Аманды.

– А стал бы это делать твой отец, в случае его возвращения? Не исключено, что человек, удерживающий ее, – это он.

– Ты сошел с ума? Спустя столько лет он, по-твоему, начал бы искать ее?

– Возможно, ведь у него не оставалось выбора. Вдруг он болен или нуждается в убежище. На кого еще он мог бы положиться, кому смог бы довериться?

– Ты ошибаешься! И моя мать не способна вступить в сговор со своим похитителем!

Лэнгфорд не мог похвастаться такой же уверенностью.

– Нам необходимо заполучить кинжал, – сказала она твердо, словно забыв обо всем остальном, – я обязана отослать его. И затем должна отследить, куда он направится, дабы вызволить мать из плена. Как только она окажется на свободе, этот человек потеряет власть надо мной, и кошмар закончится.

Ее слова тронули его, как это бывало и раньше. Он бы с удовольствием отложил их разговор на день, на месяц, навсегда.

Она сидела на диване, положив ноги на подушку. Голые ступни выглядывали из-под края рубашки. Волосы были распущены: так нравилось Габриэлю.

Какое-то странное чувство овладело им. Если он поможет ей, цена, заплаченная за помощь, будет слишком высока. Чрезмерно высока. Существуют границы, которые человек не должен никогда переходить, даже ради друзей и возлюбленных. И вот он оказался всего в дюйме от такого рубежа.

– Мы достанем и отошлем кинжал, затем проследим за ним. Мы найдем твою отчаянную матушку. И похищенные вещи… А потом я верну их владельцам.

Аманда кивнула.

– А потом?

Черт, сейчас совсем не время для такого вопроса. Должно пройти еще какое-то время, нужно многое обдумать.

– А потом? – повторила она.

– А потом тебе придется покинуть Англию, Аманда. И миссис Уэверли тоже.

Она заморгала, и он заметил слезы в ее глазах. Тем не менее она попыталась улыбнуться, и от ее улыбки у него сжалось сердце.

– Это лучше, чем Ньюгейт. Я всегда хотела посетить Америку.

Это был единственный безопасный способ ей помочь, но даже он мог страшно скомпрометировать герцога.

Габриэль подошел к ней и поцеловал в лоб, затем направился к двери.

– А до тех пор? Ты будешь моим надзирателем и только? – спросила Аманда. – Бессмысленная жестокость, если иметь в виду будущее, которое меня ожидает.

Она удивила его. Только самый последний подлец будет требовать любви от женщины, жизнь которой собирается сломать. Ему придется очень дорого заплатить, когда все это закончится, по меньшей мере собственной совести, если не закону.

Он решил, что как-нибудь все это переживет. Он вернулся, взял Аманду на руки и понес в спальню.

– Еще один очень ранний визит, Лэнгфорд. По крайней мере, на сей раз ты дождался одиннадцати часов.

Габриэль обнаружил Брентворта в его кабинете с пером в руке. Бумаги, разложенные на столе, производили впечатление важных и вполне официальных. Но так как Брентворт не был членом правительства, Габриэля удивило такое их количество и заинтересовало содержание.

Заученным движением Брентворт собрал все бумаги в одну стопку, так чтобы их невозможно было рассмотреть.

Габриэль устроился в кресле напротив. Он не желал сидеть рядом со столом как секретарь или податель жалобы, хотя сегодня его роль мало отличалась от роли просителя.

– Я пришел к тебе за одним одолжением, – начал он.

– Я весь внимание. – Брентворт отложил перо. – Полагаю, ты хочешь, чтобы я дал тебе взаймы кинжал.

Слова Брентворта прозвучали как пощечина и немного испугали Лэнгфорда.

– Да.

– Я не стану спрашивать зачем, ибо уверен: у тебя есть на то веские основания.

Он встал и направился к двери. Габриэль последовал за ним.

В галерее Брентворт открыл шкаф, вытащил ящик и извлек оружие.

– Мы подыщем для него коробку. Ты же не можешь ехать по городу, спрятав клинок под плащом. Он может разорвать подкладку.