Однако в письме говорилось вовсе не о дарении. В нем некий человек заявлял, что раритеты были похищены из владений, принадлежащих ему, ворами, занимавшимися раскопками без всякого разрешения. При этом заявитель, насколько мог понять Габриэль, никогда не видел похищенных артефактов. Некий ученый исследовал брошенный раскоп и по найденным в нем остаткам сделал вывод относительно того, что там могло находиться. Ценности соответствовали общему описанию.

– Неудивительно, что музей не принял данную претензию всерьез, – сказал Лэнгфорд. – Я сомневаюсь, что какой-то юрист взялся бы за подобное дело.

– Да, маловероятно. Но я решил все-таки показать вам этот документ, полагая, что он как-то поможет.

И он действительно помог. В документе стояла подпись рассерженного подателя жалобы: «Хорейс Ярнелл». Под именем печатными буквами значилось место расположения его земель: «Морган Хаус, графство Девоншир».

Габриэль вернулся домой после обеда, и дворецкий сообщил, что в гостиной его дожидаются посетители.

– Я не смог им отказать, сэр, зная, что это ваши друзья.

В гостиной его встретили Страттон и герцогиня.

– Пожалуйста, оповести мисс Уэверли и попроси ее присоединиться к нам, – распорядился Габриэль, затем стал подниматься по лестнице, репетируя беседу с Амандой.

Со стороны Страттона было совершенно непростительно позволить Кларе навязать ему этот визит. Что за спешность?

Он прошел в гостиную, бросил взгляд на гостей и застыл. Страттон был не один. Его сопровождала не только Клара, но еще две женщины: хорошенькая маленькая неизвестная ему блондинка и темный «призрак», который ему был хорошо знаком.

Поклоны. Приветствия. Улыбки. Страттон придвинулся поближе.

– Я же предупреждал тебя.

– Непростительно, – пробормотал Лэнгфорд в ответ, после чего обворожительно улыбнулся. – Прошу дам простить меня, я вынужден на минуту удалиться.

Он резко повернулся и вышел из гостиной, поманив за собой лакея.

– Сейчас же ступай к мисс Уэверли и скажи, чтобы она ни при каких обстоятельствах не входила в библиотеку.

Он отослал слугу, вернулся в гостиную и сел.

– Какой приятный сюрприз, милые дамы! А я думал, что мне придется провести следующие несколько часов за составлением писем и другими скучными, но важными делами, но мне выпала возможность поболтать с вами.

– Мы не отвлечем вас слишком надолго, – заверила герцогиня. – Я подумала, что вопрос достаточно важный, и позволила себе отнять у вас несколько минут.

Страттон казался немного смущенным, но все происходящее его явно развлекало. Создавалось ощущение, что солировать в этом представлении должна была Клара.

Леди Фарнсуорт, на которой было зеленое шелковое платье и оранжевая шаль, натянуто улыбнулась.

– Очень важный, – повторила она за герцогиней.

– Возможно, вы пришли, чтобы подсказать пути к моему исправлению. Если так, то в этом не было особой нужды, ибо леди Фарнсуорт уже достаточно возделала сию почву.

– Могу вас заверить, герцог, нас интересует совершенно другой вопрос, что, конечно, не отменяет вашего самосовершенствования. Это, по-видимому, касается всех нас, здесь присутствующих. – Герцогиня очаровательно улыбнулась. – Прежде чем начать, должна настоятельно просить вас не винить моего мужа в том, что я сейчас намерена вам объяснить. Он ничего не знал об этом до тех пор, пока мы не поженились, а впоследствии поклялся хранить тайну. Никакой роли в том, о чем я хочу сказать, он не играл.

– Таким образом, насколько я понимаю, я освобождаюсь от своей клятвы, – заметил Страттон. – Тебе не стоит говорить обо мне, дорогая, так, словно я нахожусь в Китае, а не сижу здесь. И в данных обстоятельствах тебе не следует ни на чем настаивать. Лэнгфорд вполне разумный и справедливый человек и он не станет меня ни в чем винить.

– Не слишком полагайся на это, – проворчал Габриэль. – Тебе придется ответить на многие вопросы относительно сегодняшнего дня.

– Визит других дам оказался для меня сюрпризом, – попытался оправдаться Страттон.

– Мы были просто обязаны присутствовать здесь, – провозгласила леди Фарнсуорт. – Давай же, Клара, переходи к делу. Если на рассвете состоится дуэль, я должна еще отыскать себе секунданта.

Герцогиня устремила взгляд своих ярких глаз на Лэнгфорда.

– Существует журнал, о котором вам, наверное, известно, – произнесла она. – Он называется «Парнас».

– Да, слышал о таком. Как-то мимоходом.

Страттон подавил ухмылку.

– Для него пишет леди Фарнсуорт.

– Неужели?

Леди Фарнсуорт тяжело вздохнула.

– Ну, ради бога, не притворяйтесь, что вы не знали.

– Дороти, прошу тебя, – прошептала герцогиня.

– О, извини. Я пройдусь и больше не буду прерывать вашу беседу. Джентльмены, прошу вас, не вставайте, – леди Фарнсуорт поднялась и отошла от их группы.

– Миссис Галбрет – редактор и совладелица «Парнаса», – представила герцогиня свою молодую спутницу.

Лэнгфорд перевел взгляд на миссис Галбрет.

– А я покровительница журнала и тоже одна из совладелиц, – продолжала герцогиня. – «Парнас» – мой, Лэнгфорд. И всегда таковым был.

Лэнгфорд с трудом удержал поток проклятий.

– Как интересно. Ты не находишь это любопытным, Страттон? Такое великолепное занятие.

Страттон, очень хорошо знавший своего друга, подозрительно взглянул на него.

– Я хотела уведомить вас об этом, так как скоро мое участие в журнале станет общеизвестным фактом, – сказала герцогиня. – Следующий номер выйдет через несколько недель, и мое имя будет стоять там в качестве издателя.

Дамы ждали его реакции, но ее не последовало.

– Возможно, вы хотели бы нам что-то сказать… – начала герцогиня.

– Есть очень многое, что я хотел бы сказать вам, герцогиня, и миссис Галбрет, как совладелицам журнала. Но я нахожусь не в совсем удобном положении. Как джентльмен, я вынужден промолчать.

Его тон заставил дам переглянуться.

– Мои слова, брошенные в ваш адрес, принадлежат только мне, поэтому направляйте стрелы вашего гнева на меня одну, – провозгласила леди Фарнсуорт от окна, подле которого стояла.

– Редактор и издатель решили напечатать ваши слова, – ответил он. – Но не беспокойтесь, моего гнева хватит на всех вас.

Леди Фарнсуорт ничего не ответила. Он посмотрел на нее и заметил, что нечто увиденное ею через окно внезапно отвлекло литературную даму.

– Нам очень жаль, что мы рассердили вас, – вмешалась миссис Галбрет. – Мы подвергаем цензуре наших авторов только в случае искажения фактов или явной провокации.