Шрифт:
Интервал:
Закладка:
коснулся смело
моих ресниц.
Но день не вечен,
и для меня
приходит вечер
в начале дня.
От снега
небо
еще видней,
и Невский
в блеске
своих огней.
Снег синий-синий,
уже иной,
как прежде
между
тобой и мной.
САЯТ-НОВА
На площади играла кяманча,
печально и задумчиво звуча.
В толпе, среди притихшего народа,
там пел стихи певец чернобородый —
пред бурей жизни тонкая свеча.
Уже столичный город засыпал,
разноязычный говор затихал.
Он пел во тьме. И факелы дымились.
Плененные сердца почти не бились.
Он пел для них и горе забывал.
Взмывали ввысь и падали слова.
Сверкала мысль, свободна и нова...
Поэзия! Судьбы его вершина!
Не ты одна судьбу его вершила.
Тебе одной служил Саят-Нова.
ШКОЕ ГАСАН
НА ДОРОГЕ
Я сказал: «Постой, злодейка, ты украла мой покой!»
А она: «Да неужели? Все ты врешь, болтун такой».
Я сказал: «Меня ты ранишь — так лечи теперь сама!»
А она: «Ты что болтаешь? Или выжил из ума?»
Я сказал: «Ты словно солнце! Я растаял, я пропал!»
А она: «Да ты рехнулся! Где слова ты эти взял?»
Я сказал: «Пойми, я болен — я не знаю, как мне быть».
А она: «Пора бы, парень, эти шутки прекратить».
Я сказал: «Не сердце — камень! Ты ведь вгонишь в гроб меня!»
А она: «Достойно ль курда — приставать средь бела дня?»
Я сказал: «Огонь бушует в сердце пламенном моем!»
А она: «Так что ж такого? Будто мне он не знаком!»
Я сказал: «Я жду лишь слова, для тебя на все готов».
А она: «Ты надоел мне. Можешь присылать сватов!»
Перевела с курдского Галина Усова
ГОЛОС ЖИЗНИ
У родника я жажду утолял.
Из глубины я голос услыхал:
«Твой дед напился здесь — и прочь
пошел,
Отец напился здесь — и прочь пошел,
Их век прошел — теперь и ты пришел,
Глотни глоток и до заката дня
Иди, не оглянувшись на меня:
Пить жизнь до дна сумеет только тот,
Кто с полпути обратно не свернет,
Кто никогда не устает идти
И очищает родники в пути».
Перевод Василия Бетаки
РИЗА ХАЛИД
ВОСЬМИСТИШИЯ
1
Что нужно, чтоб лимон светился, как луна,
Чтоб дерево росло и крепло год от года?
Ему нужны лучи, ему вода нужна
И мудрая рука умельца-садовода.
Что нужно, чтоб душа не вяла от беды,
Чтоб небеса ее не застил хмурый дождик?
А ей нужны слова, прозрачнее воды,
Теплее солнца и умелых рук надежней.
Перевела с татарского М. Борисова
2
Как мне жаль голубей, что зимой, в снегопад,
Под метелью, кружащейся в дикой игре,
Ищут крошки в снегу и клюют наугад,
Пожимаясь от холода, в нашем дворе.
Друг, мне жалко тебя, словно тех голубей:
Ты долбишь свою строчку весь день напролет.
Не искрится строка, не звенит, хоть убей, —
Видно, сердце твое стало твердым, как лед...
Перевел Г. Пагирев
НИКОЛАЙ БРАУН
СЕМНАДЦАТЫЙ ГОД
Не по чужой архивной пыли
Я эти годы ворошу.
Я помню воздух этой были,
Я им, как юностью, дышу.
О, этот воздух на границе
Большой зари!
И этот гул!..
Вот на семнадцатой странице
Я книгу века развернул.
И сразу мне оттуда, с ходу,
Как в перекрестии лучей,
Предстали вдруг все штормы года,
Вся явь до самых мелочей.
...Зима берет разбег.
Метели
Метут во весь разгон страны.
Вслепую, наугад, без цели
Влачится третий год войны.
А в магазинах на витрине —
Цветных флажков недвижный ряд
Вдоль фронта, где в грязи и глине,
Тупея, мерз и мок солдат.
И перегуды — пересуды,
Развал,
Метанья,
Тупики.
Солдаты с фронта, в грудь иудам
Поворотившие штыки.
Разбитых сил последний происк,
Последний час былых владык,
И тот последний царский поезд,
В последний загнанный тупик.
И первый ветер над Россией,
Как первый вестник тех свобод,
Что взяли сами, все осилив,
И не просили у господ.
В тылы бегущие платформы,
Георгий с пикой на крестах,
И дух тошнотный хлороформа,
И пятна крови на бинтах,
И дробь гармоник с пересвистом,
И взбудораженный перрон,
И офицерский, ненавистный,
С плеча срываемый погон.
В тот год я жил в глуши безвестной,
Вдали от стычек и столиц,
Но дул тот ветер повсеместно,
Весь в красных отблесках зарниц.
Повсюду рушились устои
Торговых фирм,
Дворянских гнезд.
Изгой вчерашний брал их с боя
И выпрямлялся в полный рост.
И над разрухой,
Над смятеньем,
Над всей сумятицей в умах
Возник тот голос,
Где ни тени
Сомненья,
Где само горенье
На точных взвешено весах.
И голос тот летел под стрехи
Подслеповатых дымных изб
И в города,
И ставил вехи,
И, силы взвесив, шел на риск.
Он обуздал порыв стихии,
Событий обнажая суть:
Два стана