Взгляд на часы. Ага. Пора ужинать. А вскорости подойдет и Нартов. Сегодня день занятий по механике и токарному делу. Петр постепенно втягивался в предмет и он ему явно нравился. Может как и дед, увлечется токарней? Нет, это вряд ли. Ему по душе не столько возиться с токарными художествами, сколько с самими махинами, познавая суть их работы.

Очередная колдобина и карандаш обломился с тихим, едва уловимым ухом хрустом. Впрочем, Петр все же скорее догадался о нем, нежели услышал. Не мудрено, расслышать такой звук, в карете несущейся по неровной дороге, когда вокруг стоит постоянный грохот и стук копыт, практически не реально. Да что хруст, тут и поговорить спокойно не выходит, приходится повышать голос, чтобы тебя услышали.

Чертыхнувшись, он протянул карандаш сидящему напротив Василию. Тот только вздохнул, и приняв палочку с черным стержнем посредине, в очередной раз вооружился маленьким и остро отточенным ножом. А вы попробуйте заточить такой инструмент, когда вас нещадно трясет, тогда и оцените все прелести.

Такие карандаши немцы уж лет десять делают, черный стержень, состав которого создатели держат в тайне, не отличается твердостью и с легкостью обламывается как при использовании, так и при заточке. Впрочем, предназначены эти карандаши не для вот такого использования в походных условиях, а для художников, которые делают свои наброски в куда более лучших условиях. Но Петр не мог отказаться от возможности использовать карандаши, вместо пера и чернил. Первые оказались весьма удобными в письме и черчении.

Петр извлек очередной карандаш из полевой сумки, взглянул на Василия, затачивающего первый, высунув от усердия язык. Старается денщик, прикладывая максимум усилий. Штука дорогая, а государь в последнее время отличается бережливостью, с каждым днем все больше походящую на скупость. Так и есть. Хрупкий стержень обломился, вызвав на лице Василия очередную кислую мину.

Решив, что так дело не пойдет, Петр вернул палочку карандаша обратно забрав и у Василия, не то сточит до основания. Потом извлек другую палочку, со свинцовым стержнем. Он куда прочнее, а потому для работы в карете подойдет больше. Правда у него есть весьма существенные недостатки — в отличии от немецкого, он оставляет хотя и четкие, но бледные линии и стереть их при всем желании не выйдет.

Примерно через час, Петр закончил выводить каракули в своей книжице. Взглянул на работу и остался недовольным полученным результатом. Нет мысль возникшая в голове была довольно удачной и в чем‑то даже необычной, хотя он и не знал, когда сможет к ней вернуться. Однако, по сложившейся привычке, поспешил ее записать.

А расстроило его то, что из‑за тряски, запись вышла корявой, строчки прыгали как взбесившиеся, буквы разных размеров, слова далеко не всегда разборчивые. Молодого императора отличали аккуратность практически во всем, и своим четким почерком он мог по настоящему гордиться. Так что, вот такая запись ему явно пришлась не по душе.

Нужно будет переписать, когда доберется до места, пока память свежа и запись можно будет восстановить без труда. Бывало такое, что к своим заметкам он возвращался по прошествии большого времени. Вот вспомнит он про эти строки через год, потом иди и мучайся, разбирая, что же за такую гениальную мысль ты записал бог весть когда. У него это уже третья записная книжка, предыдущие хранятся в особом месте.

Взглянул в окно. Нда. За пределы столицы они уж выехали, но все одно трястись еще часа три, никак не меньше, пока карета с небольшим эскортом доберется до места. Это верстах в сорока от столицы. Была там деревенька Саглино, не больше десятка дворов. Была, да сплыла. Больно уж место удобное. Нет той деревеньки, а есть маленький городок Саглино, гордость Петра и как он очень надеялся, весьма серьезный задел для будущего России. История городка началась буквально год назад, когда ему удалось изыскать под это необходимые средства.

Время вполне позволяло, дорога пошла не такая уж и тряская, к как это было на брусчатке и разбитых, еще не мощенных улицах столицы. Карету мерно покачивало на наезженном тракте. Петр специально избрал этот способ передвижения, так как хотел банально подремать. Чем больше он пребывал на престоле, тем больше вникал в государственные дела, а тут еще и непрекращающийся процесс обучения. Этой ночью так и вовсе удалось поспать только три часа, потом раннее заседание в сенате. Обычно он приходил попозже, но в этот раз пришлось поступить иначе, поездка планировалась уже давно, а тут еще и полученное сообщение. Словом, его с нетерпением ждали в Саглино.

Оно конечно, если исходить из одного только желания отдохнуть от тяжких дел, то тут лучше всего подошла бы река. Но опять же, выигрывая в одном, неизменно проигрываешь в другом. За удобство пришлось бы заплатить скоростью. Речное судно до Саглино добиралось бы куда дольше, а времени особо терять не хотелось. Вот и оставался выбор между верховой поездкой и каретой.

Василий заметив, что государь начал моститься для отдыха, тут же озаботился небольшой подушкой. Ага, так куда удобнее. Петр благодарно кивнул денщику. Тот только зарделся, довольный похвалой. Казалось бы, не в первый раз уж предугадывает что и как сделать лучше, но каждый раз безмерно доволен, когда попадает в яблочко.

Крепко уснуть так и не получилось. Дорога хотя и не изобилует неровностями, что характерно для летней и сухой поры, но иногда вполне чувствительно потряхивает. Вот и находишься скорее в какой‑то полудреме. Мысли текут вяло, не обременительно, а потому все же получается отдохнуть.

Минуло уж два с половиной года, после его чудесного исцеления. Время это выдалось напряженным и трудным, а как вспомнишь о планах, которых громадье, то понимаешь, что покой он может только сниться. Все же для правителя решившего обязательно добиться каких‑либо высот и сделать жизнь подданных лучше, власть это всего лишь тягло.

А Петр хотел оставить после себя яркий след, куда более яркий, чем это вышло у деда. Хм. Трудно превзойти Петра Великого, ой как трудно. Но как же хочется. А еще, была его клятва данная только перед Господом — больше никогда не забывать о том, что его заботам поручен русский народ. И он не забудет, до последнего вздоха не забудет…

Петру удалось‑таки вывернуться из казалось бы безвыходной ситуации, с пустой казной и накопившейся задолженностью. Нет, с долгами по жалованию до конца расплатиться так и не удалось. Но по меньшей мере за этот год долгов не имеется. Если так пойдет и дальше, то есть надежда в скором времени закрыть вопрос и с долгами по прошлым годам. Во всяком случае, все предпосылки к этому имеются.

Полоса удач началась с Ушакова и его КГБ. Смотрящие великолепно справились со своей задачей. Признаться, он и не ожидал подобного эффекта. Даже если канцелярию распустить уже сейчас, она успела принести явную пользу.

Вопреки опасениям Петра, Ушаков прекрасно знал о сложившемся положении дел. Никто из чиновников не имеющих казенного содержания, а кормящиеся с должности или имеющие явно нищенское жалование, не удосужились внимания канцелярии. Напротив, эти мелкие винтики были использованы его смотрящими для получения исчерпывающей информации. Правда, в связи с этим, средств выделенных для работы, смотрящим не хватило и цифра оказалась несколько выше.