Яна поморщилась, Олег закатил глаза, беззвучно шевеля губами.

— Приготовиться, — отрывисто бросила Монтгомери. — Причаливаем.

Эти три глыбы были выбраны капитаном Хоуком по данным анализа еще при предварительном обсуждении высадки на борту «Спейсстоуна». Все три представляли собой причудливый сплав элементов металлической группы. При их переработке на фабрике получалась полная загрузка транспортных емкостей десятком различных редкоземельных элементов, что полностью удовлетворяло задачам их полета.

Плавная тормозная перегрузка заставила страховочные ремни кресел впиться в грудь.

Скорость упала почти до нуля, и Яна позволила себе убрать руки с рулей. Теперь вмешиваться в действия автоматики — только вредить. Компьютер сам произведет мягкое касание и пришвартует корабль к одной из глыб. Большое содержание в них железа, которое составляло основу этих образований, позволяло пользоваться магнитными присосками, вмонтированными в подошвы скафандров, и потому путешествие в мир застывшего металла обещало быть чуть ли не приятным…

«По крайней мере мы сможем ходить, а не летать над бездной на страховке…»

Яна закрыла лицевую пластину гермошлема, машинально проверила герметизацию, подачу воздуха и, повернув голову, посмотрела на Олега, который сидел, неестественно выпрямившись и вонзив воспаленный взгляд в освещенное вспышками дюз пространство.

— Золотце мое, очнись!

Он вздрогнул, покосился на Монтгомери и стал поспешно герметизировать шлем. Миллер уже был готов, даже расстегнул ремни страховки.

Дюзы корабля в последний раз выплюнули дозу ионизированного газа и стихли. Ощутимый толчок, вибрация и низкочастотный гул включившихся электромагнитных швартовов возвестили об удачной стыковке с избранной компьютером глыбой. Внутренний люк тесного, рассчитанного на одного человека шлюза приглашающе распахнулся.

Яна, ни слова не говоря, пошла первой…

* * *

На борту «Спейсстоуна» в этот момент происходили любопытные события.

Капитан Хоук шел по длинному ярко освещенному коридору средней палубы корабля. Дойдя до дверей с надписью «Криогенный отсек», он остановился, положил ладонь в углубление сканера и вошел внутрь.

Восемь саркофагов были темны. Их откинутые вверх колпаки таинственно мерцали, отражая блики контрольных огней, горевших на двух приборных панелях.

Хоук остановился подле пульта управления, набрал свой личный код и ввел несколько команд.

Две работающие криогенные камеры внезапно подсветились изнутри мертвенным голубоватым светом.

Внутри лежали два человека и один ксеноморф.

Их лица были белы как мел, видимое дыхание отсутствовало, и только плавные синусоиды графиков на контрольных панелях свидетельствовали о том, что все трое живы.

Хоук молча достал сигареты, прикурил и, облокотившись о пульт, приготовился ждать, пока под колпаками не заклубится молочно-белая муть пробуждающего газа.

Он нес ответственность за порученных ему пассажиров и хотел убедиться, что процесс пробуждения инициирован верно.

Прошло не менее получаса, пока на обеих панелях зажглись ровные узоры изумрудных огней.

Теперь он мог быть спокоен. Через семь-восемь часов этим двоим придется встать и ответить на некоторые щекотливые вопросы, которые накопились у капитана «Спейсстоуна» за последние неполные сутки их полета.

Он погасил пятый по счету окурок, аккуратно скинул все в утилизатор и вышел, плотно закрыв за собой дверь криогенного отсека.

* * *

Яна никогда не уставала удивляться тем сюрпризам, что преподносил космос.

Это оказалось поистине фантастическим местом.

Узкофокусированные лучи плечевых фонарей скафандров резали мрак, высвечивая огромные застывшие потеки расплавленного металла, который тускло блестел, дробя этот свет, бликуя так, что казалось, пространство вокруг вспыхивает и гаснет, вспыхивает и гаснет, ежесекундно рождая тысячи мерцающих брызг.

Георазведывательный корабль казался маленькой букашкой, насекомым, притаившимся на глянцевитом боку одной из глыб, размер которой, пожалуй, превышал габариты основного модуля «Спейсстоуна».

Дитрих ступил на изгибающийся дугой мост, уходивший во мрак замысловатой петлей застывшего миллионы лет назад выброса. По нему было удобно пройти, огибая глыбу на расстоянии вытянутой руки от ее отвесных, чуть изгибающихся кверху боков.

— Осторожнее, Миллер!.. — на всякий случай предупредила Яна, заметив, что Дитрих не воспользовался, как она, страховочным фалом.

— Все нормально, — хохотнув, отозвался он.

Яна пожала плечами, но это движение, естественно, осталось незаметно под оболочками скафандра. Сама она предпочитала не пренебрегать техникой безопасности. Пристегнув свой страховочный фал к специальной скобе на обшивке их корабля, она тоже ступила на висячий мост, решив двигаться в противоположном направлении — вниз, к самому основанию этого лихо закрученного гравитацией выброса, к тому месту, где тот соединялся с глыбой.

Ступив на достаточно широкую поверхность этого импровизированного моста, или, если угодно, висящего над бездной спирального балкона, лишенного всякого намека на перила, она направила свет плечевых фонарей скафандра на глыбу.

Это сужающееся кверху каплевидное образование только издалека казалось однородным. На самом деле между образующих поверхность сверкающих потеков угадывались более острые очертания каких-то форм.

Заинтригованная, Яна подалась ближе, наклонив корпус и разведя в стороны руки, так что в этот момент она стала похожа на изготовившуюся к прыжку ныряльщицу.

Бок глыбы действительно был весьма интересен. Во-первых, его поверхность составляли потеки разных цветов — от серебристо-металлического до желтого, красноватого и матово-черного.

В природе Яна впервые наблюдала такую странную, пеструю гамму. Второе, что привлекло ее взгляд и заставило работать воображение, были те самые смягченные некогда буйствовавшей тут жарой оплывшие контуры, которые вполне могли иметь в прошлом правильную прямоугольную форму. Сейчас от них остался лишь отпечаток, смутный след со скругленными углами, выделявшийся скорее не гранями, а их бледным контуром, узором красок…

Некоторое время Яна стояла, не меняя позы, пристально вглядываясь в замысловатый узор потеков и цветовых пятен, пока у нее не зарябило в глазах от бликов. Бесстрастный объектив укрепленной на гермошлеме видеокамеры фиксировал все происходящее. Яна на всякий случай повела головой из стороны в сторону, постаравшись осветить и запечатлеть как можно больший участок стены, а потом, осторожно выпрямившись, пошла вниз по висящему над бездной пространства застывшему выбросу…

* * *

В первый момент, оказавшись вне корабля, Олег Золотцев немного растерялся. Если Яна и Миллер ощущали себя в космосе вполне нормально, то он — нет. Олег редко по своей воле покидал корабль и не питал особых симпатий к открытому пространству. Будь его воля, он вообще бы никогда не поднимался над поверхностью планеты — в ряды космических странников его определила злая судьба.