давно мечтала выполнить репродукции старинной мебели в колониальном стиле. Музей «Метрополитен», музей «Уодсворт Атенеум» в Хартфорде и многие частные лица помогали нам и шли на сотрудничество. Мы изготовили чертежи и отправились смотреть знаменитые предметы старинной мебели. У мисс Кук не было ни малейшего желания воспроизводить изъеденный червями антиквариат. Она хотела использовать методы наших предков и выяснить, сможет ли найти покупателей для мебели, в основном ручной работы и потому дорогой, хотя первые образцы выполняли с помощью механизмов. Поскольку вся отделка была ручной, внешне и на ощупь дерево казалось таким, будто его использовали в быту и полировали годами.

Мой муж очень интересовался сферами промышленности, которые можно было бы развивать в сельской местности, вроде нашего района, чтобы обеспечить работой молодых людей, собиравшихся покинуть свои фермы. Франклин считал, что, дав им работу на предприятии, которая будет приносить довольно хороший доход в период простоя на фермах, сумеет удержать эту прогрессивную и активную группу молодежи и поднять уровень развития сельского хозяйства в нашем регионе.

Он очень любил все, что связано с землей, и хотел, чтобы ее развивали, но понимал, что многим фермерам, живущим вокруг нас, трудно удержать своих юных сыновей, ведь отдача за тяжелый и напряженный труд была мизерной. Поэтому интерес Франклина к нашему предприятию заключался в обучении и трудоустройстве молодых людей, живущих в окрестностях.

Нэнси Кук управляла предприятием, а я вложила большую часть капитала из доходов от работы на радио и писательства и даже пустила в ход часть небольшого родительского наследства. Остальные делали то, что могли себе позволить, особенно Нэнси Кук.

Мы поддерживали работу фабрики в первые годы депрессии, когда было жизненно важно обеспечить людей занятостью. В конце концов мисс Кук поняла, что трудиться на двух работах – она была исполнительным секретарем женского отдела Государственного комитета Демократической партии – это слишком даже для нее, поэтому мы закрыли магазин.

Цель моего мужа не была достигнута, и я думаю, что в некоторых усадьбах, которые основали во время депрессии, эта идея доказала свою непрактичность в гораздо большем масштабе. Некоторым удавалось подняться, но мало кто смог вернуть большую часть первоначальных инвестиций. Тем не менее, в кризис эти проекты избавили людей от необходимости искать финансовую помощь и вернули им самоуважение и чувство безопасности – существенное достижение.

Хотя этот эксперимент стал разочарованием для Франклина, он принял неудачу по-философски как в нашем случае, так и позже, в общенациональном эксперименте. Я думаю, он сожалел, но с присущей ему способностью принимать неизбежное отказался от этой затеи и стал искать другие решения. Он надеялся, что когда-нибудь это сработает. Он всегда принимал вещи такими, какие они есть, и оставлял неудачный опыт в прошлом, чтобы запомнить и, возможно, использовать его в будущем.

Я ничего не заработала на мебельном предприятии. На самом деле я была, наверное, одним из главных клиентов магазина, потому что покупала много мебели в подарок.

Во время Великой депрессии я приобрела здание фабрики и сумела превратить его в довольно комфортный, хотя и несколько странный дом. Хотя у меня не было консультанта по архитектуре, мне помог мой друг, инженер Генри Остхаген. Мы полностью полагались на местную рабочую силу. Нанимать людей казалось лучшим способом потратить часть денег, которую я смогла заработать за эти годы. В магазине мы оборудовали квартиру для моей секретарши Мальвины Томпсон, и я часто приходила туда, чтобы спокойно с ней поработать. Остальная часть здания служила гостевым коттеджем, которым мы пользовались, когда большой дом был переполнен, что часто случалось в годы президентства Франклина. С тех пор как я передала старый дом в Гайд-парке во владение правительства, переоборудованное здание магазина стало моим постоянным домом.

В первые годы знакомства с Нэнси Кук и Марион Дикерман в школе Тодхантер я встретила мисс Дикерман, которая сначала была помощницей директора, а затем стала директором. Это была частная школа для девочек от начальных классов до среднего звена. Мисс Тодхантер, урожденная англичанка, в конце концов продала школу Марион Дикерман, Нэнси Кук и мне и вернулась в Англию. В 1927 году я начала вести уроки. Я обучала только учениц старших классов, потому что работа с младшими классами требовала большей подготовки. Я читала лекции по американской истории, английской и американской литературе, а позже мы попробовали провести несколько курсов о современности, которые, я надеюсь, оказались полезнее многих предметов, которые проходят шестнадцати– и семнадцатилетние девушки. Мы посещали нью-йоркские суды, и мне кажется, что молодые люди многому научились, просидев целый час на одном из заседаний по делам несовершеннолетних. Тех, кого отпускали родители, я водила осматривать всевозможные многоквартирные дома Нью-Йорка, большие рынки и другие интересные места. Все это делало правительство города настоящим и живым, а не просто набором слов из учебника.

Несмотря на работу и управление резиденцией в Олбани, когда моего мужа избрали губернатором, я продолжила преподавать по два с половиной дня в неделю, уезжая из Олбани по воскресеньям вечером и возвращаясь в среду днем. Когда мы жили в Олбани, все это доставляло немало трудностей, но мы переезжали в Гайд-парк, когда законодательное собрание не проводило заседания. После того как мы уехали в Вашингтон, я некоторое время проводила занятия для выпускников и их друзей, сначала каждую неделю, а потом каждый месяц.

Глава 15

Губернаторские годы: 1928–1932

Весной 1928 года, когда стало ясно, что губернатор Смит станет кандидатом в президенты от Демократической партии, миссис Белль Московиц попросила меня организовать работу женской части кабинета для проведения общенациональной кампании.

В июне того же года мой муж вместе с нашим сыном Эллиотом отправился на съезд Демократической партии, который проходил в Хьюстоне, штат Техас. Эллиот был в восторге от возможности побыть с отцом, а вот у меня не было никакого желания участвовать во всей этой суете, характерной для съезда. Съезд 1924 года дал мне достаточно подобного опыта. Мой муж замечательно перенес техасскую жару и вернулся в Гайд-парк с чувством, что сыграл большую роль в выдвижении кандидатуры Альфреда Смита.

Мы с Франклином долгое время поддерживали политику губернатора Смита из-за его социальной программы. Мы полагали, что он стремился к благосостоянию среднестатистического мужчины и женщины. Франклин вспомнил, как после пожара на нью-йоркской фабрике «Трайангл» в 1911 году губернатор Смит усовершенствовал трудовое законодательство с учетом условий работы на промышленных предприятиях в нашем штате. Этот пожар стал шокирующим бедствием, в котором заживо сгорело огромное количество девушек и женщин из-за отсутствия пожарных выходов и противопожарной защиты на заводе.

Поскольку губернатор Смит провел большую часть своей жизни в одном штате и в одном городе, у него были определенные