только у них появятся свои деньги, они должны будут сами покупать себе вещи, чтобы научиться распоряжаться финансами. Время от времени мне приходилось выручать детей, одаривая полезными подарками, – нижним бельем, рубашками и носками. Эта привычка закрепилась за мной надолго, и теперь они дразнят меня по этому поводу.

После того как наша дочь Анна вышла замуж, Франклин и его мать выдали ей небольшую денежную сумму. Но мой муж был убежден, что мальчик, получив образование, дальше должен жить сам по себе, из-за чего двум нашим старшим сыновьям, Джеймсу и Эллиоту, не давали денег на карманные расходы после окончания школы. Поэтому им пришлось сразу же начать работать. Это сильно усложняло им жизнь, потому что они не начинали с низов – им предлагали работу, которая давала слишком большую отдачу. А они были слишком молоды и неопытны, чтобы понять, что им предложили эту работу лишь из-за их имени и положения их отца.

Франклин считал, что нашим сыновьям следует позволить самим принимать решения и совершать ошибки. Иногда друзья спрашивали у него разрешения на то, чтобы дать мальчикам небольшой совет, но мой муж то и дело отвечал, что они должны сами во всем разобраться. Думаю, это во многом объяснялось тем, что свекровь стремилась контролировать каждую его мысль и каждый поступок, из-за чего ему приходилось бороться за независимость.

Она постоянно жаловалась, что не бывает с Франклином наедине, но если они надолго оставались вдвоем, то часто ссорились. В некоторых отношениях эти двое были слишком похожи, чтобы их можно было надолго оставлять вместе. Франклин был так же решителен, как и его мать, и с годами продолжал идти вперед и делать все, что захочет, несмотря на огромное уважение и любовь к родительнице. Но, хотя свекровь делала много трудных для нее вещей из-за преданности к сыну, она ни на минуту не признавала его независимость и до последнего пыталась руководить его жизнью.

Тем не менее я часто думаю о том, сколько всего ей пришлось вынести. Например, она развлекала губернатора Смита и некоторых других политических знакомых Франклина ради него, хотя не любила их и не верила в их способности. Как ни странно, полагаю, что Эл Смит уважал ее, хотя наверняка знал, какого она о нем мнения, и это делало его лишь еще более самоуверенным в ее присутствии. Но свекровь всегда казалась приятным человеком, и, чтобы понять ее маленькие колкости, нужно было хорошо ее знать.

Помню, как однажды Хьюи Лонг обедал со мной в Гайд-парке, и Франклин усадил его рядом с собой, чтобы обсудить законопроект, который хотел поддержать. Моя свекровь, которая говорила шепотом громче, чем кто-либо на свете, желая, чтобы ее услышали, сидела на противоположном конце стола. И вдруг я услышала, как она сказала человеку справа от себя своим пронзительным шепотом: «Кто этот ужасный тип, который сидит рядом с моим сыном?»

Благодаря своей матери Франклин приобрел решимость, доведенную почти до абсурда, не вмешиваться в жизнь сыновей, и это чувство превратилось в план действий. Пока его работа становилась все более насыщенной, он находил все меньше времени на интересы сыновей, что мешало им обращаться к отцу за советом. Один за другим Джеймс и Эллиот учились на своем горьком опыте, и это само по себе тоже было крушением иллюзий. Они женились в слишком юном возрасте в основном потому, что не успели пустить настоящие корни в конкретном доме и стремились основать собственные дома.

С двумя младшими сыновьями было попроще, потому что мой муж все-таки согласился выплачивать им пособия и делал это до самой своей смерти. Франклин-младший, окончив Гарвард, поступил в юридическую школу и женился, поэтому не мог зарабатывать, а Джон начал с самого низа в торговом бизнесе и нуждался в поддержке после женитьбы. Отправившись служить во флоте, они хотели и дальше оплачивать часть своих домашних расходов. Из-за пособий эти двое не имели острой нужды зарабатывать деньги, поэтому им не пришлось столкнуться с теми же испытаниями, что и старшим братьям.

Может быть, здесь будет уместно прояснить историю, которая в разное время всплывала у меня в памяти: наш младший сын Джон отказался от военной службы по убеждениям. Он был пацифистом и не хотел идти на службу. Как и любой другой молодой человек, которого я знаю, в годы, предшествовавшие нападению на нашу страну, он не горел желанием идти воевать. Но как только мы вступили в войну, у него больше не возникало вопросов, как и у других наших сыновей. Все, что требовалось сделать для войны, должно было быть сделано, и никто из сыновей даже не мечтал отказываться от военной службы по соображениям совести или из-за пацифизма.

Пока жизнь в Белом доме становилась все более напряженной, у моего мужа оставалось все меньше времени на семью, и я помню, как обижались мальчики, когда им приходилось договариваться о встрече с отцом. Однажды один из наших сыновей хотел обсудить что-то важное с ним, поэтому назначил встречу. Мой муж всегда был добрым и нежным, и пока сын говорил, казалось, что он слушал, хотя и читал в это время документ, который держал в руке. Сын спросил, услышал ли его отец. «Да», – ответил Франклин, но когда в разговоре наступила пауза, он поднял глаза и протянул мальчику бумагу. «Это очень важный документ. Я хотел бы узнать твое мнение по этому поводу». Мне кажется, это напоминало пощечину ребенку, который думал, что его слова – самые важные на свете. Он посмотрел на документ, прокомментировал его и вышел из комнаты.

Вскоре ко мне пришел очень возмущенный молодой человек и сказал: «Никогда больше не буду говорить с отцом ни о чем личном». Мне пришлось долго объяснять сыну, что он случайно выбрал неподходящий момент и что отец сделал ему комплимент, спросив его мнение.

Может показаться, что я слишком подробно описываю дела и личную жизнь нашей семьи. Я сделала это с определенной целью, потому что иногда задаюсь вопросом, осознает ли американская общественность, которая подталкивает прессу копаться в личной жизни государственных служащих и их семей, как дорого они платят семьей за то, что служат своей стране.

Глава 14

Частная интерлюдия: 1921–1927

После ухода из адвокатской конторы «Картер, Ледьярд и Милберн» в 1910 году и вплоть до своей болезни в 1921 году Франклин более или менее регулярно участвовал в общественной жизни.

Работа в военно-морском министерстве была, как мне кажется, одним из главных этапов в его жизни. Он с легкостью мог стать одним из тех приятных молодых людей, которые ведут светскую