второй бокал вина и отвешивает щедрый комплимент, после которого неловко извиняется.

– Благодарю, – смеюсь я, поправляя прическу.

Официант прав: с макияжем и декольте действительно получился перебор. Когда мы с Викой собирали меня сегодня, нам казалось, что все чудесно. Наверное, зря пили вино в процессе. Как же мне не хватает подруги рядышком! Но ехать на свидание с Адомайтисом Виктория отказалась категорически. Ей прошлого раза хватило за глаза.

Ох уж эти нервы.

«Едва я зашла и сняла плащ, на меня все посмотрели», – строчу подруге.

«Отлично», – отвечает та.

«Я выгляжу слегка… слишком».

Оценивающие взгляды женщин тому подтверждение. Воспитанные мужчины по большей части научились скрывать интерес, тогда как женщины даже и не пытаются.

То и дело гашу собственные порывы натянуть платье повыше или хотя бы прикрыться волосами. Зачем вырядилась? Чтобы что было?

С другой стороны, иногда нужно быть хоть в чем-то слишком.

Не сидеть же всю жизнь в углу, прячась и дрожа как мышь! Я не мышь. И никогда не была ею. Воспитана иначе. С детства делала то, что хотела. И Сережу я выбрала тоже сама, никто мне его не навязывал. Защищала от папы и всей семьи. А потом папа защищал меня. Может ли ошибка полностью изменить человека? Превратить его в подобие трусливого грызуна?

Ну где же этот Паша?! Сейчас точно до чего-то неправильного додумаюсь.

Не проходит и минуты, как Павел стремительно залетает в зал. Резко останавливается, едва не сбив официанта с ног, чем мгновенно стирает недовольство с моего лица. Я откидываюсь на спинку дивана и смеюсь, робко помахав ему рукой.

Смешной. Бежал, что ли?

– Прости, – выпаливает Павел, падая на диванчик рядом и впиваясь глазами в мою грудь. – Ух ты. Привет.

Ой-ой! Декольте и правда слишком. Зря я. Очень сильно зря…

– Ты бы хоть попытался! – возмущаюсь, рассмеявшись. – Не пялься так!

– Красиво, – роняет он коротко.

– Твой салат тебя ждет, – указываю я на тарелку напротив.

Услужливо заказала Паше «Цезарь» и горячее. Мы обсуждали меню в переписке, пока он в пробке стоял. Я даже ему фото слала, ну что за умница?

– Много работы, задержался, – объясняет он, не двигаясь с места и игнорируя еду. – Ты вкусно пахнешь.

– Толпа из регионов? – уточняю, отодвигаясь подальше. От этих голодных, только с работы чуть бешеных мужиков чего угодно ожидать можно.

Сожрет и не заметит.

Агрессивный Адомайтис по-хозяйски кладет руку на спинку дивана, как бы обнимая меня. Демонстрируя всем вокруг, что девушка занята.

Качаю головой.

– Эй. Полегче, молодой человек. Попридержи-ка лошадей.

– Я рад, что ты дождалась.

– Да ладно. Думаю, ты бы тоже подождал, если бы у меня случился аврал на работе, – слегка смущаюсь перед его искренней благодарностью.

А потом случается следующее: наши глаза встречаются, звуки вокруг будто стихают.

Павел сидит нахально близко. Быстрым движением облизывает губы.

– Что? – спрашиваю я.

У самой по коже разливается тепло, снова ощущаю возбуждение. Стыдно за него. Но и остановиться не в силах. Как подсела на сексуальную иглу, так и слезть не могу с нее. Если совсем начистоту – быть возбужденной очень приятно. Это ни с чем не сравнимые физические ощущения. В одинокой жизни их не хватает. Главное – ничем не выдать себя, как тогда с оргазмом.

– Ты мне нравишься, – произносит Паша.

– И не только тебе. Имей в виду, Паш, ко мне уже подходили знакомиться, – говорю с укором, флиртуя. – И звали присоединиться к компании.

– И ты отказала. Всем.

– У тебя оставалось пять минут, потом бы я приняла предложение. Считай, что успел…

Он тянется и целует меня в губы. Затыкая рот, шокируя напористостью.

Я упираюсь руками в его плечи и растерянно замираю.

Его губы холодные с улицы, то что надо для разгоряченной меня. Они прижимаются к моим. Делают приятное движение. На которое едва заметно отвечаю. Паша действует смелее и целует глубже, и я нежно прикусываю его в ответ.

– Обожаю, когда ты так делаешь, – шепчет он низко, шумно втягивает в себя воздух. – Пожалуйста, почаще.

Боже… Низ живота пронзает желанием. Я закидываю ногу на ногу. Какая же я шлюха в глубине души. Как сильно он мне нравится!

Волоски на коже дыбом. И пока растерянно моргаю, Паша пробегается губами по моей щеке, шее. Отрывается и смотрит в глаза.

– Еще раз так сделаешь, укушу сильнее, – предупреждаю строго. – До кровищи. Придется зашивать. Такое тебе точно не понравится.

– Пиздец, как я тебя хочу, – отвечает он серьезно, мрачно. И сам весь из себя серьезный, напряженный.

Раскрывает ладонь, но я не вкладываю в нее свою руку. Держу на коленях.

– Паша… давай о голубях лучше, – тушуюсь. – Ты сто процентов знаешь о них какой-нибудь еще бесполезный факт.

На самом деле мне очень хочется, чтобы он продолжал. Но признать это вслух гордость не дает. Иначе все выглядеть так будет, что я дождалась его. Ну нет!

– Не хочу о голубях. Я со вторника тебя не видел. И неделя прошла, как целовал на капоте. Ни о чем не могу думать, только о сексе с тобой.

Я открываю рот, потом закрываю. Мои соски твердеют. Его очерченные губы слегка приоткрываются, словно для ласки.

– Ты сегодня точно перетрудился. Ешь свой салат, или я уйду. И ты меня больше не увидишь.

В ответ Паша даже не моргает. Полностью игнорирует угрозу и продолжает гнуть свою линию:

– Диана, не прячься. Мне нет дела до тех фото и людей, которые их видели.

– Ты об этом хочешь поговорить? – напрягаюсь я. – Если бы знала, то не пришла бы.

Он медлит пару мгновений, потом чуть расслабляется. Оглядывает зал. Тянется к моему уху и говорит чуть тише:

– Послушай, Диана, пожалуйста. Есть такое чувство, как вина. И такая эмоция, как стыд. Знаешь, какая между ними разница?

– Между чувством и эмоцией? Эмоции мимолетны, а чувства – явления более глобальные и нередко нарастающие.

– Верно. Чувство вины неприятно, но необходимо. Без него люди стали бы социопатами. Вина заставляет раскаиваться за какие-то плохие поступки, побуждает искупить их или не допустить вовсе. Тогда как стыд – это все же другое. Стыд – невыносимая острая эмоция, заставляющая человека чувствовать себя плохим. Стыд вынуждает немедленно бежать, прятаться под одеялом и ждать,