— Да на речку пошли купаться, — махнула она рукой в сторону холма за дорогой. — Я им сказала, чтобы осторожнее. Там ведь везде тележки от комбайна потоплены, да берег крутой, можно расшибиться.

— Как замечательно-то, — пробормотала я, соображая, умеют ли дети вообще плавать.

Словно услышав мои мысли, баба Маня сказала.

— Вроде Алинка собиралась малого плавать научить. Я им говорила, что на нашей речке учить нельзя, но их разве удержишь. Залезла в погреб за сметаной, вылезла — их нет. Кинулась к речке — как сквозь землю провалились.

— Или в воду канули, — закончила я свою мысль, срываясь с места. — С этими детьми я точно сдвинусь.

Пробежав через холм, я спустилась к небольшой речушке, текущей по дну неглубокого оврага, заросшего камышом. Из зарослей неслось кваканье лягушек, тихо журчала вода. Прикрывая ладонью глаза от бликов клонящегося к закату солнца, я обозрела окрестности. Детей нет и в помине, только гнущийся от ветра камыш.

— Алина, Ринат! — закричала я и побежала вдоль берега. — Где вы, отзовитесь немедленно!

Ответом мне было кукование кукушки, укрывшейся где-то в ветвях скрюченных акаций на склоне холма.

— Алина! Ринат! Вашу мать! — кричала я.

По рукам словно полыхнуло огнем. Я посмотрела вниз и увидела, что забежала в густую поросль молодой крапивы. Под ногами чавкала черная грязь. Пробежав еще метров двести, я потеряла в прибрежной трясине правую босоножку.

— Алина! — закричала я так пронзительно, что испугала ворон на деревьях.

От шороха за спиной встрепенулось сердце. Я резко обернулась, замахиваясь для разящего удара, но успела вовремя остановиться. Перепачканный грязью и каким-то пухом, на меня налетел Ринат и, обхватив руками, заревел.

— Что за дела? — принялась я его успокаивать. — Где Алина?

— Она бросила меня и пошла к шоссе ловить машину в город, — признался, хлюпая носом, Ринат. — Она сказала, что я сын грязного араба и меня тут в овраге съедят бомжи.

— Спокойно. Бомжей я беру на себя, — сказала я бодро. — Теперь пойдем искать твою сестру, чтобы надрать ей задницу.

— Пойдем, — согласился Ринат. Его глаза вспыхнули мстительной радостью.

Алину мы настигли голосующей на шоссе. Увидев нас, она попыталась скрыться, но была схвачена мной и в принудительном порядке доставлена в дом бабы Мани.

— Ну, слава богу, нашлись, — сказала баба Маня, ставя на стол чугунок с картошкой и сковороду с жареной свининой и луком. — Раньше, когда на деревне были дети, часто случалось, что кто-нибудь тонул на речке или терялся в лесу. Поэтому родители всегда пороли ребятишек перед тем, как отпускать гулять, наказывая строго-настрого не отходить далеко и не купаться в незнакомых местах, — посвятила она нас в прошлое своей деревни.

— Пороть? А неплохая мысль… — протянула я, сидя на лавке у стены и поглядывая на Алину, примостившуюся рядом.

— Только попробуйте, — насупилась Алина и, обращаясь к хозяйке, добавила: — Я не буду есть эту гадость.

Баба Маня от души отвесила ей подзатыльник.

— Ты, старая… — завопила Алина в ярости, вскакивая с лавки.

Я закрыла девчонке рот ладонью и вытащила вон из избы.

— Чего ты добиваешься? — напустилась я на нее на улице. — Зачем ты хотела убежать?

У Алины на глазах выступили слезы.

— Я хочу домой! — закричала она, дубася меня кулаками. — Отдай мне телефон! Я позвоню маме!

— Успокойся! — Преодолев сопротивление девочки, я прижала ее к себе. — Мы скоро поедем домой.

Алина затихла, всхлипывая, а я, порывшись в карманах своих бриджей, сунула ей телефон.

— На, возьми. Можешь позвонить матери, но не говори, где мы.

— Почему? — удивленно спросила Алина, отстраняясь от меня.

Я тяжело вздохнула. Приходилось признаваться, иначе быть беде.

— Один из людей отца Рината, который хотел нас похитить, находится в вашем доме и сообщает ему все о нас. Я не знаю, кто это, и, пока Тарик на свободе, рассказывать о нашем местоположении опасно даже маме. Поняла?

Алина согласно кивнула и в следующее мгновение огорошила меня заявлением:

— Я знаю, кто шпион в нашем дом. Это Виталий.

Зная о ее предвзятом отношении к начальнику службы безопасности и прошлых конфликтах с ним, я деликатно промолчала. Однако Алина, заметив недоверие в моих глаза, возмутилась.

— Я правду говорю. Почему ты не веришь? Я сама слышала, как он болтал с Тариком по телефону.

Я насторожилась. Это было серьезным обвинением, и если девочка говорила правду, все вставало на свои места. Да вот только «если».

— Знаешь, Алина, прежде чем обвинять человека, надо все досконально проверить, собрать факты, улики, — сказала я рассудительно. — Нельзя спугнуть преступника пустым обвинением, иначе он затаится, и ничего не докажешь. Когда мы вернемся домой, ты должна будешь вести себя как обычно. Никому не говори о своих подозрениях. Договорились?

— Лады, — улыбнувшись, ответила Алина. — Так я звоню матери?

— Звони, конечно, — кивнула я.

— При вас я стесняюсь, — сказала она, сжимая в руках мобильник.

— Я ухожу. Пойду есть картошку, — сказала я ей, поворачиваясь спиной. — Не задерживайся, а то тебе ничего не достанется, — бросила я через плечо.

— Попробуйте только не оставить, — пригрозила мне Алина.

Поскольку мое доверие к Алине стремилось к нулю, я, закрыв дверь, осталась на пороге подслушивать ее разговор, благо через открытое окно веранды слышимость была отличная.

— Да, мама, в порядке… Да, с Ринатом нормально… Обещала, что скоро… Нет, сказать не могу. Потом, мама… Нет, я же говорю, что не могу сказать… Объясню потом. Евгения Максимовна нормально. Ну ладно, пока, мы садимся ужинать.

Разговор оборвался. Послышались мягкие шаги девочки к двери. Я молнией метнулась в комнату. Проклятая дверь с веранды на кухню предательски скрипнула. Сдержав рвущиеся ругательства, я осторожно прикрыла дверь и как ни в чем не бывало пошла за стол.

— Ну что, оттаскала сопливку за уши? — поинтересовалась баба Маня, придвигая ко мне тарелку с аппетитно пахнущей картошкой. У меня аж слюнки потекли от вида кушанья.

— Да, — ответила я, хватаясь за ложку, — и за уши оттаскала, и выпорола.

— Хворостиной не пробовала? — полюбопытствовала сердобольная бабулька.

— Это в другой раз, — пообещала я и набросилась на еду.

— Вкусно, — заметил Ринат с полным ртом. Он потянулся к тарелке с блинами и сразу схлопотал ложкой по лбу от бдительной бабы Мани.

— Кудыть? Сначала картошку доешь!

«Довольно действенная методика воспитания», — подумала я, глядя как Ринат, скривившись, потирает ушибленное место. Странно, почему Алина до сих пор не пришла? Проглатывая обжигающую пищу, я придумывала всякие варианты, чем там сейчас может заниматься девочка, и последний показался мне наиболее правдоподобным. Бросив ложку, я выскочила за дверь.