— А я наивно думал, что тоже являюсь частью твоего личного.

— Возможно.

— Так мы ещё в ссоре?

— А мы ссорились?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— С учётом того, как ты вчера стартанула отсюда, полагаю, да.

— Ну так разговаривать было больше не о чем.

— Ты так считаешь? — Матвей поймал её за руку, вынуждая встретиться с ним взглядом. Такой сосредоточенный. Такой… грустный. — Я хотел извиниться.

— За что? Ты всё верно сказал.

— Вообще-то я ничего не успел сказать.

— Ну значит подумал, а я сделала это за тебя.

Бл**ь. Какая же она мерзкая тварь. Гореть ей в аду на сковородке с другими грешниками. Порой самой хотелось себя пристрелить. А он терпит и даже не посылает.

— Откуда тебе знать, что я подумал? Согласись, когда твоё нижнее белье оказывается у чужого мужчины — это смотрится, по меньшей мере, странно.

— Согласна. Но иногда этому есть самое нелепое, но правдивое объяснение.

— Вот поэтому я и хочу извиниться.

— Да ладно, — Пылаева осторожно высвободилась. На душе не то, что кошки скреблись — Фредди Крюгер устроил с Россомахой баттл по наскальной живописи. — Частично ты ведь прав. Спать я пускай ни с кем не спала, но поцелуй имел место быть.

— Знаю, — кивнул Бондарев. — Бывает.

Давненько нещипанные женские брови недоверчиво поползли вверх.

— И что? Тебе это типа норм?

— В данном случае, да, — кажется, видео, где блондину разбивают нос на долгие годы станет его любимым. А Нелли, наверное, о нём и не догадывалась. Вчера она была слишком занята выяснением отношений, чтобы акцентировать внимание на чём-то другом, а Дине, к счастью, хватило ума не распространять его по сети.

От того подобное спокойствие и вызывало у неё сейчас полнейшее недоумение.

— Тебе, может, и нормально. А мне нет. Я так не хочу.

Матвей помрачнел. Её интонации ему совсем не понравились.

— И что это должно значить?

— Не знаю… Давай обсудим это после.

— Что обсудим? Надумала со мной порвать?

Вопрос остался без ответа. С кровати торопливо схватили телефон, выискивая взглядом брошенную вчера куда-то куртку.

— Мне пора.

— Блеск. Ей пора, — чувствуя, как переполняется тазик терпения, раздосадовано сжал зубы Бондарев, когда за той опять закрылась дверь.

Максим уже ждал в назначенном месте. Вполне себе живехонький. Нос на месте, нигде ничего не поплыло и не зацвело. Видимо, вчера ему прилетело не так уж и сильно.

— Привет, — кивнул он появившейся Пылаевой, жестом указывая на стойку, за которой занимался с клиентами бариста. — Тебе взять что?

— Говори, чего хотел, — не тратя время на любезности отмахнулась та, садясь напротив. Она до прилипшего к позвоночнику желудка хотела есть, жалея, что так и не заикнулась запеканкой, но в этой кофейне можно было наесться только сладким. А от одной мысли о мучном начинало снова подташнивать.

— О, так твоя вежливость тоже была фальшивой?

— Не обращай внимания. Я с похмелья всегда такая сука.

— Не замечал.

— Потому что я не так часто накидываюсь.

На самом деле её просто бесило, что она опять врёт Матвею. Бесило, что она так с ним рассталась, и что уже нихрена не понимает, к чему ведёт вся эта неразбериха с этим долбанным любовным треугольником.

А она именно в нём и увязла. После проклятого поцелуя это очевидно. Нелли позволила ему случится, даже больше, хотела его. Пускай короткие доли секунд, пускай на уровне инстинктов и, наверное, по большей части из любопытства, но…

Это было то самое предательство, что теперь мешало ей строить нормальные отношения. Нельзя любить одного, и чувствовать неопределённость к другому. Это неправильно. И подло.

Макс без особого желания побултыхал уже остывший кофе в фирменном стаканчике.

— Весёлая ночка выдалась? Что праздновала?

— Скорее поминала. Потерю лучшего друга.

— Что, такой хороший был?

— Как оказалось, паршивый. Мне почему-то на них не везёт.

— А может некоторым людям просто не стоит дружить? Парня и девушку природа не для этого задумывала.

— Может. Но для этого мы с тобой слишком затянули, — согласилась она. Принятие этой мысли пришло к ней вчера, после третьего или четвёртого шота. — А ведь всё могло сложиться иначе.

— Мы? — ехидно уставились на неё исподлобья. — Мы затянули?

Да. Он снова прав.

— Я. Я затянула.

— Спасибо, что хоть признаёшь это. Теперь чувствую себя не таким тормозом.

— К сожалению, это уже неважно. Всё равно ничего не изменить.

— Всё можно изменить.

— Не в этом случае.

— Почему?

— Потому что то, что я испытываю к тебе несопоставимо с тем, что я чувствую к Матвею.

Лицо Максима накрыла мрачная тень.

— Ты его любишь?

— Да.

— А меня, разумеется, нет, — это был даже не вопрос. Больше разочарованный сарказм.

— Не знаю. Ты мне дорог, но это нелюбовь. Даже не влюблённость. Если симпатия и была по началу, она давно ушла.

— Зае*ись, — ядовито усмехнулся Майер, наплевав на свои моральные правила: какой смысл быть теперь вежливым и не сквернословить? Он ей больше уже ничего не был должен. Пускай её певичка теперь подбирает выражения. — Я два года ношу с за тобой, как побитый щенок на привязи, а у тебя захудалой симпатии и то нет. Зато едва появился на горизонте какой-то клоун, уж не знаю, что он там делал и вливал тебе в уши, но ноги ты сразу раздвинула.

Нелли хмуро поджала губы. Такой тон от него для неё был в новинку. Вот и вскрываются их истинные сущности. Наверное, не стоило их прятать вовсе. Кто знает, может именно это и не позволило им стать ближе тогда, когда это ещё было возможно.

— Переходим на личности? Как прелесть.