При этом Слабачок, идущий позади, уже очень осторожно приблизился к этому огромному камню. Сначала он коснулся камня своими усиками. Но его усики ничего не почувствовали и вошли в камень, как тростинки в воду. Слабачок ещё придвинулся к камню и, тогда его голова полностью в него погрузилась. Слабачок даже вошёл в камень с Кукляшкой на спинке и… прошёл его насквозь. Тут он Кукляшке сказал:

– Кажется, этот камень – камень только для Делоручкина. А для нас – видение-привидение-мираж.

– Это Камень Преткновения. И он не для нас, – согласилась Кукляшка.

А Делоручкину пришлось обходить его Камень Преткновения, но тот как будто решил твердо оставаться на его пути и ни за что Делоручкина не пропускать. Куда бы Делоручкин ни пошел, влево или вправо, камень увеличивался в ту же сторону с каждым его шагом.

– Эй, Делоручкин, лезь на камень. Мы тебя ждём с другой его стороны.

– Я боюсь.

– Чего ты боишься?

– Я боюсь, что пока я буду по этой глыбе лезть, она превратится в скалу.

– А почему ты так решил?

– Потому, что то, что ниоткуда появилось, растёт туда, куда я иду!

– Ну и что? Ну и растет?! Что, не слезешь со скалы? Ты же муравей (!), а не какой-нибудь там человек, которому нужны всякие крючки, чтобы не упасть со скалы.

– А вдруг я так и не доберусь до вершины?

– Кто знает, что ещё взбредёт в голову этой глыбе-горе. (Если у неё вообще есть голова.) Тогда, да, если и доберёшься до вершины, то тебе, может, придётся спускаться целых несколько дней, а может, и недель.

– Вот-вот. А ещё я боюсь, что растущая глыба сможет поглотить меня, если захочет.

– Это как? Как топь на болоте?

– Вот-вот, как болото.

– Ну, тогда скорее обходи этот булыжник, пока он не стал длинным, как китайская стена. Да побыстрее. Может, нам сможет помочь хотя бы Время.

И Время, кажется, действительно помогло. Делоручкин из всех сил побежал вдоль камня, пытаясь опередить его рост в длину, вдоль земли. И ему удалось бегом опередить рост камня, который рос со скоростью несущегося поезда, и перепрыгнуть перед ним на другую сторону. Как только Делоручкин в прыжке упал, камень в своём росте пронёсся дальше, создав и здесь каменную стену.

– Кажется, мы попали на саму Тропу Зависти, – задумчиво огласил Слабачок.

– Не мы попали, а она нас нашла, догнала и на нас напала, то есть легла под нашими лапками одним огромным капканом! – возразила-добавила-уточнила Кукляшка.

– А почему булыжник всё растет в длину и растет? Ведь его миссия – преградить дорогу Делоручкину – уже закончилась? – озадачился Слабачок.

– Это, наверно, потому, что Зависть слепа. А слепой не видит, что делает, – предположила Кукляшка.

– Зависть слепнет от собственной зависти? – спросил Слабачок.

– От себя самой? – удивился Делоручкин.

– Ну, да. И, чем в ней больше её самой, тем она сильней, но чем она сильней, то сильнее и слепнет.

– Ох! – вырвалось у Делоручкина.

– А чем меньше видит, тем меньше понимает, что делает! И часто, и вовсе не ведает, что творит! – проговорил, как будто глядя в самого себя, Слабачок.

– Тропа зависти слепнет от зависти! – осознавал Делоручкин.

– Получается, что так, – вновь подтвердила Кукляшка.

– От кого у тебя знание? – изумился Слабачок.

– Тот, кого я не знаю, но кого я очень хорошо слышу.

– А кого ты слышишь?

– Того, кого я не знаю.

– А на кого похож голос того, которого ты хорошо слышишь? – продолжал допытываться Слабачок.

– Ни на кого.

– Наверно, у нашей Тропы Зависти зависть сейчас очень сильна?! – сделал вывод Слабачок.

Кукляшка:

– Да, Тропа Зависти совсем ослепла от собственной зависти и думает, что продолжает преграждать путь Делоручкину этой уже горой-стеной.

– А он, ха-ха, её уже обошёл, – шутливо проговорил Делоручкин.

– Кукляшка, – шепотом позвал Слабачок, – а ты обратила внимание, что тропа зависти ослеплена только светом Делоручкина, что она ничего не имеет против нас?

– Да, Слабачок, обратила, – так же шёпотом ответила Кукляшка, как можно ближе придвинувшись к его уху.

– Значит… – но Слабачок решил не договаривать.

– Да, значит, – подтвердила Кукляшка, поняв то, чего Слабачок не досказал.

– Как бы эта тропа не ослепилась бы ещё в придачу и собственной яростью, – опасливо проговорил Слабачок.

– А это вдруг с чего? – спросила, уже не таясь, Кукляшка.

– А вот, когда поймёт, что упускает предмет своей зависти, Делоручкина.

– Ой, тогда, может быть не до смеха! – произнесла Кукляшка с грустно-озабоченным личиком.

– Видишь, Делоручкин, говорили тебе: «Не кричи своим светом о своём счастьем, накличешь беду». Вот Зависть себя ждать и не заставила.

– Так мне что, чтобы не светиться и мастерить перестать? Нет дела – нет счастья. А жизнь без счастья – не жизнь.

– Но нет зависти – нет врагов, – вслух рассуждал, боясь за всех хороших муравьишек и муравьёв, Слабачок. – Мастери, но не светись.

– Да куда они денутся, враги-то? – уже и Кукляшка запротестовала. – Враги-то всегда найдутся.

– Наверное, ты права, враги отстают, когда их прогоняют.

– А врагов надо не бояться! – подняла лапку Кукляшка.

– А надо, чтобы враги боялись! – загорелся взгляд Делоручкина.

– Побеждать врага! – запрыгала на спинке Слабачка и замахала вверх лапками Кукляшка.

– И дело не забывать, – и Слабачок смахнул пот с лобика, проведя по нему лапкой.

– И дело защищать! – пылал Делоручкин.

– А есть такие муравьи, чьё дело – это защищать! – показала своё знание Кукляшка.

– Есть, Кукляшка, есть, – не спорил Слабачок.

Превращение в пропасть

Но без приключений они успели пройти опять всего совсем ничего. И произошло то, чего так опасался Слабачок: Тропу Зависти охватила Слепая Ярость против Делоручкина и она, прямо под мизерными путниками обрушила землю в мгновение ока, разверзшись в гигантскую пропасть. Казалось, что пропасть тотчас утащит их в свои бездны. Но Слабачок с сидевшей на нём Кукляшкой, почему-то никуда не провалились, а продолжали стоять на прежнем месте, но только уже не на земле, а на… пус-то-те!

А вот бедный Делоручкин, если бы не успел ухватиться за одну из лапок Слабачка, так бы в бездонную пропасть и канул.

Слабачок вначале было подумал, что они с Кукляшкой летят стремглав в пасть собственной гибели, но когда понял, что продолжает стоять, правда, на абсолютной пустоте, стал топтаться-поворачиваться в разные стороны, не понимая, как можно стоять ни на чём? Только ему что-то мешало, что-то всё же тянуло его вниз. Этим «что-то» оказался не похожий на самого себя от страха Делоручкин. Слабачок тотчас подал ему лапку: