– Будете ещё, – возразила Кукляшка, но так тихо, что даже если кто и расслышал, то решил не обращать внимания.

– Вот придётся защищать от вас, а потом придётся защищать вас! – крикнул муравьишкам Слабачок.

– Он говорит, что нам муравьинки начнут мстить!

– Нас пугают муравьинками! – засмеялись многие муравьишки.

– Забавлять их сегодня, чтобы они не заели, ха-ха-ха, нас завтра?! – возмутился Смекалкин.

Многие загигеготали.

– И так заедят, – это произнес, проходя мимо, кто-то из взрослых.

Несмотря на грубые шутки и выкрики своих сверстников, Слабачку казалось, что они подобрели-поумнели. Но это было и так, и не совсем, и совсем и не так.

– Если честно, Слабачок, да мы тут и половины не поняли из того, что ты тут нам наболтал.

– Да, и о том, чтобы исправляться, мы и не думали.

– Да, мы бы с удовольствием бы муравьинок потолкали, а не на спинках бы своих таскали.

– Покидали бы на землю, с удовольствием!

– Так вы муравьинок балуете, не желая этого, и даже желая не этого, а наоборот?

– Конечно!

– Какая же страшная сила заставляет вас делать то, на что у вас нет нисколечко желания? – изумляясь, спросил Слабачок.

– Эта сила – наше желание… – Хвастишка запнулся и поправился: – …наше другое желание…

– И что же это за такое желание, которое заставляет вас идти против своего другого желания, против самих себя?

– Это желание… – Стеснялкин потупил глаза и недоговорил.

– Хотим походить… на тебя, Слабачок! – признался Простачок.

– На меня?

– На тебя, – кто-то подтвердил со вздохом, то ли радости надежды, то ли огорчения несбыточного.

– А что общего между мной и ношением муравьинок?

– Но ты же вчера носил на себе Кукляшку?!

– Да, ты же Кукляшку носил?

– Ну, носил!

– Вот и мы… Теперь носим.

– Все хотят быть как ты, быть тобой!

– Быть надо не мной, а собой.

– А, как это – собой?

– Но я и камни ношу.

– Хоть не камни, но нести.

Тишина.

– А они нас пугают! – разом выкрикнуло несколько муравьинок.

– Чем? Как? – не поленился поинтересоваться Слабачок.

– Катают-болтают!

– Вверх толкают!..

– И вниз тягают!

– Свалить угрожают!

– И никому из вас не весело, что вас катают-развлекают? – удивлялся Слабачок.

– Иногда весело, – сказал кто-то грустно в ответ.

– Да… – кто-то печально подтвердил.

– А если мы упадём и ушибёмся, они ещё и рады будут!

– Но я же спасал, помогал… – пытался объяснить-оправдаться Слабачок.

– Значит, чтобы походить на тебя, мы что, тоже должны спасать-помогать?!

Слабачок:

– Спасать-помогать должны все!

– И даже те, кто на тебя походить не хочет?

Слабачок:

– А не все хотят, чтобы им помогли, чтобы их спасли?

– Конечно, все!

– Я знаю, к чему он клонит!

– Он клонит к тому, чтобы мы все хотели спасать-помогать!

– А что, он не прав?

– Да…

– Вроде…

– Ну…

– Когда надо…

– Это надо всегда!

– Это может понадобиться в любую минуту!

– Слабачок, мы хотим помогать!

– Мы хотим спасать!

– И будем!

– Будем Слабачок!

– Как Слабачок!

– И не только потому, что, как Слабачок!

– А потому, что надо!

– Потому что надо!

– Потому что хотим!

– И хотим, потому что надо!

Заражение комариков

В это время над толпой муравьишек, держащих на себе муравьинок, пролетали два комарика, а точнее, комарёнок и комаринка. Комаринку звали Толстурика, а комарёнка Ниткокрылом… Комарёнок был тоненький-тоненький, а комаринка была полненькая и даже очень.

– Смотри… какие муравьи благородное племя, – печально произнесла Толстурика.

– И чего там благородного, – тоже, наклоняясь вниз, спросил Ниткокрыл.

– Как чего. Муравьинки на муравьях только и передвигаются. Вот как их ценят.

– Чего ж тут хорошего. Так у муравьинок лапки отсохнут, если им самим ходить не давать.

– А вот нас, комаринок, вы, комарёнки, совсем не любите.

– Как это!? Почему это?!

– Потому что на крылышках нас не носите?!

– Так у вас тогда крылышки…

– Даже совсем чуть-чуть, чуть-чуть не хотите! – и комаринка заплакала. – Всё отговорки нахоодите!

– Ну, если только совсем чуть-чуть!

– Ах, не нужны нам подачки от вас!

– Да… не подачки… вовсе.

– Подачки!

– Мне и самому хотелось тебя покатать!

– Это ты сейчас на ходу придумываешь!

– Да нет, мне давно хотелось, только я боялся тебе предложить.

– Это почему это?

– Боялся, что откажешь.

– Правда?

– Правда.

– Правда-преправда?

– Преправда и правда.

– Тогда чего жее ты?..

– А чего я?..

– Ну?! – насупилась Толстурика.

– Ах, да!.. Не хотите ли покататься?

– Как покататься, на чём? – замялась-заулыбалась.

– Как на чём? На мне, конечно.

– А не уроните?

– Ни за что на свете!

– А сил не хватит?

– А вот и увидите.

– Увидим-увидим! – обиженный тон комаринки неожиданно сменился на приказной, и, быстро воспарив над комарёнком, она пухлым мешком плюхнулась к нему на спинку.

Комарёнок от такого неожиданного приземления и впрямь чуть не упал. Но немного опустившись, он быстро восстановил равновесие.

– Вперёд, Ниткокрыльчик, вперёд! – довольно азартно приказала комаринка.

«О! Теперь мы все будем заражены благородством! Теперь они все на нас ездить будут!» – боязливо подумал и тут же забыл комарёнок.

И чуть-чуть ещё попищав, парочка пискорыльчиков растворилась в воздушной дали.