но так и не ушёл, — вы не должны делать того, о чём пожалеете.

Больше Ламия не стала ничего говорить. Она всего лишь щёлкнула пальцами — и Хим с жалобным писком испарился. А Сареф моментально почувствовал упадок сил. Такой он испытывал всякий раз, когда Хим умирал, и он терял весь запас выносливости. Впрочем, Ламия всё-таки сдержалась и не развоплотила его. Хотя бы потому, что такое скрыть уже не получилось бы.

— Неважно, — к Ламии стремительно возвращался её завораживающий и возбуждающий лоск, — хотя тебе стоило бы держать под контролем своего хранителя, мальчишка! Он слишком многое себе позволяет!

После этого она снова потянула руки к штанам Сарефа. Однако перед ним уже третий раз вспыхнуло Системное окно:

Незримая Поддержка! Эффект Паралич развеян!

После этого к Сарефу, наконец-то, вернулась подвижность. Правда, у него всё ещё было слишком мало сил, но он всё-таки сумел поднять руку и перехватить Ламию за запястье.

— Нет. Не надо. Это лишнее, — твёрдо сказал он.

— Что… как… да почему? — опешила Ламия.

Сареф не ответил. Лишь приложил всё усилия для того, чтобы подняться на ноги. Перед возбуждённой Ламией оставаться лежать было слишком опрометчиво. Эльфийка, изрядно раздражённая, могла броситься на него в любой момент.

— Потому что это не приведёт ни к чему хорошему, — так же тихо ответил Сареф, — и это не нужно ни вам, ни мне.

— Что… как… да как ты смеешь отвергать меня? — окончательно вышла из себя Ламия.

— Я прошу понять меня правильно, — спокойно и настойчиво продолжал Сареф, — поверьте, Ламия, вы очень красивы. Любой мужчина будет счастлив лечь к вашим ногам и выполнить любой ваш приказ. Да что там говорить, — Сареф нехотя бросил взгляд на статную фигуру эльфийки, — вашей заднице позавидует любая. Но этот поступок… Он причинит огромную боль вашему мужу. И это, как мне кажется, несправедливо. Несмотря на то, что здесь не осенний лес, а суровый север, вы выглядите здоровой и счастливой. Значит, ваш муж делает всё, чтобы вам было хорошо. Кроме того, он сделал много хорошего и для меня, позволив найти здесь защитников и наставников — и буквально спасая этим мне жизнь. И я думаю, что после всего этого он точно не заслужил такого двойного предательства.

Странным образом эти слова успокоили эльфийку. И не просто успокоили — а что-то надломили в ней. Что-то очень старое и очень болезненное. Тяжело вздохнув, она снова села на постель, вот только теперь от возбуждающего лоска, который, признаться, немного действовал даже на Сарефа с его иммунитетом к Очарованию, не осталось и следа. Даже её алое платье словно немного померкло.

— Зачем, Сареф, зачем ты так? Ты думаешь, я сама всего этого не знаю?

— Но… тогда зачем вам всё это нужно? Мне показалось, что вы…

— Что я, подобно горделивой дуре, хочу взять реванш за то, что ты не поддался моим чарам пять лет назад? — хмыкнула Ламия, — ну… я хотела, чтобы всё так и выглядело. Это было бы намного проще. А зачем на самом деле? Это… довольно тяжёлый вопрос. Но… знал бы ты, как мне не хватает таких искренних и неуклюжих комплиментов. Моей заднице позавидует любая… ха. Да скажи мне кто подобное в моих родных Чёрных Пущах, я бы, наверное, там же на месте замуж за него и вышла бы. Я, наверное, потому и выбрала Адральвеза, потому что на родине мне осточертели мои пафосные и утончённые соплеменники, которые даже из простого чиха готовы сотворить поэзию.

— Ну… вот вы здесь. С ним. И что не так? — осторожно спросил Сареф.

— А не так, Сареф, то, что демоны — это исключительно существа полярных состояний. Ты не можешь быть для демона просто знакомым, просто пройти мимо, просто поздороваться. Ты для них либо свой, и они за тебя на куски порвут, либо враг — и тогда на куски они порвут тебя самого. То же самое и в близости… ты для демона в постели либо госпожа, которая ведёт от начала и до конца, либо рабыня, которая… в общем, тебе лучше не знать, на что похож этот секс. Просто знай, что это очень жёстко. И если ты в будущем познакомишься с такой чистокровной демоницей — лучше не позволяй ей становиться госпожой.

И мне так… так не хватало пограничного состояния. Когда кто-нибудь вроде тебя сказал бы мне, что моей заднице позавидует любая, а потом был бы со мной нежен от начала и до конца… сам, без подсказок.

Сареф слушал всё это, едва сохраняя спокойствие. Подумать только: такие откровения, и от супруги главы клана. Впрочем, если уж у неё не вышло соблазнить его, то, вероятно, захотелось хотя бы выговориться.

— А вы… пытались со своим мужем поговорить на эту тему?

— Ты шутишь? — горько усмехнулась Ламия, — да его же удар хватит, если я хотя бы намекну на то, что он недостаточно хорош.

— Так, а зачем так прямо говорить? — удивился Сареф, — сделайте это более аккуратно. Ну, например, дорогой, мы уже долгое время вместе, и наша… обычная близость уже не так заводит, давай попробуем что-то новое. И если уж демоны, действительно, ради своих рвут на куски, то и здесь ваш муж пойдёт вам навстречу ради того, чтобы вам было хорошо. По крайней мере, честно попытается.

— Хм… ты знаешь, а я как-то об этом не задумывалась, — на лице Ламии проступило воодушевление, — хотя, в самом деле, это же так просто. Ну… наверное, издержки жизни в клане Зинтерра. Здесь не надо интриговать, не надо вести политическую комбинацию. Ты просто просишь — и для тебя делают всё, что нужно. Видать, я настолько упростилась вслед за ними, что уже и позабыла о таких ненавязчивых уловках. В общем… спасибо, что выслушал, Сареф. И спасибо, что понял. Потому что… я догадываюсь, что Адральвез что-то такое подозревал. Но он так любит меня, что терпел всё, что бы я себе ни позволяла. Может быть, теперь…

— Ну нааадо же, вы посмотрите, кто бы мог подумать, — раздался язвительный голос, — наш благородный, везучий и сострадательный придурок проводит задушевные беседы. Наверное, следующий этап — исповедовать городских шлюх, чтобы заблудшие бедняжки встали на путь истинный.

Обернувшись, Сареф увидел в дверях Кейю, которая буквально полыхала от бешенства. Но в этот момент и его самого взяло раздражение. Особенно усиленное неоправданными ожиданиями от того, что, как оказалось, не Кейя несколько минут назад оказывала ему молчаливую поддержку. Так что он в раздражении ответил:

— А чем ты, собственно, так разозлена? Тем, что