— Я могу его снять, — подтвердил крагх, — ты наследная принцесса, а не рабыня.

Только вот не принесло радости освобождение от ошейника. Вообще никакой. Словно ее лишили чего-то важного и дорогого…

— Что мне теперь делать? — спросила она растерянно.

Крагх, который был ее отцом, пожал широкими плечами.

— Отдыхай. С тобой будет Арианна. Завтра состоится торжественный прием в честь твоего возвращения, и завтра я представлю тебя как наследницу моим подданным. Ну, а дальше…

И неопределенно махнул рукой.

Повторил глухо:

— Отдыхай.

И вышел прочь.

Алька подтянула колени к груди и уткнулась в них носом. Странный разговор, от которого на душе горький осадок. Оказывается, Сантор украл ее маму, сделал ей ребенка… А она сбежала. И так ненавидела крагха, что ненависть ядовитыми каплями перетекла и на нее, Алайну. Поэтому-то и бросила на пороге дома побогаче… а сама куда-то ушла, и неведомо, жива ли.

И, выходит, Алька с самого начала была полукровкой, ребенком крагха.

И это же порождало некое противоречие: ну не могли же все двуликие быть полукровками? Вряд ли сбежать из-за Пелены было так просто. Или все-таки просто?

Было еще кое-что, смутившее Альку. Сантор был уверен в том, что никому из крагхов никогда не пришло бы в голову пытаться Альку убить. А как же тот крагх, что пробрался в дом Эльдора? Случайность? Или нет?

* * *

Ночью Алька все ворочалась и не могла уснуть, все мешало: тревожные мысли, неудобные крылья, жаркие перья вокруг шеи да и вообще по всему телу. В голове раз за разом прокручивалась эта особенность жизни крагхов: жизнеспособный разумный ребенок мог родиться только от человека. Это значило, что рано или поздно Сантор заставит ее принять совершенно незнакомого мужчину, чтоб род не прервался. Ну и выйти замуж за такого же пернатого крагха, как и она сама. Такое будущее внушало ледяную, темную тоску, и Алька терялась в ней, и терялась в собственных чувствах и мыслях. Ей не хотелось никаких мужчин, за исключением, быть может, одного. Но он был теперь далеко, и он… обманул ее. Вообще, его стоило ненавидеть и смириться с мыслью о том, что они больше никогда не встретятся. И, наконец, принять то, что теперь она — принцесса крагхов, и что до конца дней своих будет видеть над собой затянутое дымкой небо и далекий красноватый глаз солнца.

Под утро она все же забылась беспокойным сном и, хоть и не хотела, увидела Мариуса Эльдора. Приор Надзора почему-то улыбался, на нее глядя, а потом с такой нежностью погладил по щеке, что Алька тут же и расплакалась.

— Снова убежала, — сказал он, тихо посмеиваясь, — что мне с тобой делать, маленькая птичка? Возвращайся.

— Я не вернусь, глотая слезы, ответила Алька, — мое место здесь.

— И ты думаешь, здесь тебе все рады?

Она проснулась с криком и несколько секунд дико озиралась по сторонам, таким живым был сон. Но Мариус исчез. Она снова оказалась в небольшой спальне с кривыми стенами. Они мягкими волнами переходили в потолок, и небольшое окно тоже было почти овальным. Здесь вообще почти не было прямых линий, все скругленное, искривленное и… чужое.

Как ей привыкнуть?

Алька всхлипнула и села на кровати.

Начинался новый день, еще один день без Мариуса Эльдора. Надо же, оказывается, она к нему тоже привязалась. И чем это он ее купил? Парой лживых поцелуев?

…Потом пришла Арианна, принесла одежду — широкие шелковые шаровары из нежно-бирюзового шелка, а вместо сорочки — длинную полосу расшитой блестками ткани, тоже бирюзовой. Девушка помогла Альке облачиться в столь необычный наряд, расправила свисающий край полотна, затем привела в порядок мягкие перья, что были на голове вместо волос, украсила их маленькими зажимами с блестящими, словно слезы, камнями.

— Вы просто красавица, светлейшая госпожа, — сказала она наконец, довольная своей работой. Сложила тонкие руки на выпирающем округлом животе и мягко улыбнулась.

Алька прикусила губу.

Ей столько хотелось спросить у Арианны, но не решалась. Потом все же не утерпела.

— Скажите, а ребеночек у вас в перьях сразу будет?

— Нет, нет же, — девушка погладила свой животик, — они все рождаются как обычные люди. Только потом… Что-то происходит, и вмиг обращаются.

— Как двуликие?

Арианна задумалась на миг.

— Наверное, нет. После обращения крагх уже никогда не может стать человеком. А двуликие, насколько мне известно, могут обращаться по желанию…

— Но по ту сторону Пелены, — уточнила Алька, — там я была двуликой, я могла обращаться. А здесь — уже не могу.

Арианна пожала плечами.

— Знаете, светлейшая, толком никто и ничего здесь не знает. Все живут так, как получается — и все. Точно известно то, что от союза крагхов рождается тварь роя, и точно известно, что Пелену держит неведомая сила с другой стороны. Все, что остается здешним — это просто жить и надеяться, что когда-нибудь все изменится.

— Ты бы хотела вернуться, — пробормотала Алька и отчего-то почувствовала себя виноватой. Наверное, потому что это ее отец похитил Арианну и сделал ее своей наложницей против воли.

— Не знаю, — честно сказала та, — мне здесь не на что жаловаться, светлейшая. Ваш отец хорошо обращается со своими женщинами и, право же, я была очень удивлена, когда узнала, что ваша матушка сбежала. Учитывая то, что отсюда крайне сложно сбежать, сдается мне, ей кто-то помог. Но кто?

— Если бы она не хотела сбежать, то никто бы ее не уговорил, — прозвучало резкое.

Алька едва не подскочила на месте от звука этого голоса. И покраснела. Она понятия не имела, как долго Сантор их слушал. Арианна же, нимало не смутившись, поклонилась своему повелителю, обменялась с ним многозначительными взглядами и выскользнула прочь.

Сантор снова заполнил собой всю комнату. Сегодня он сменил красное одеяние на темно-синее с золотым шитьем, которое почти сливалось с его оперением, и после ночи выглядел как будто постаревшим и осунувшимся.

— Д-доброе утро, ваше величество, — промямлила Алька и тоже поспешила поклониться, как это делала Арианна.

Крагха она боялась, и с этим ничего не могла сделать. Но в то же время десятки вопросов вертелись на языке, и как же хотелось их задать.

— Ты такая же красивая, как твоя мать, — горько проговорил крагх, — идем, покажу тебе дворец. Тебе нужно с чего-то начинать.

И согнул в локте руку, предлагая на нее опереться.

Алька, хоть внутри все тряслось, сделала шаг навстречу и осторожно положила ладонь на предплечье, заросшее перьями. Перья оказались жесткими и гладкими, под ними ощущались крепкие мускулы. Оказавшись так близко к крагху, она, повинуясь неведомо откуда взявшемуся инстинкту, потянула носом воздух и вдруг решила, что Сантор пахнет чем-то родным, близким. А чем именно — не разобрать. То ли осенним лесом и грибами, то ли зеленью. Но запах подкупал, выметая страх прочь.