— Сантор сказал, что тебе пора выбрать отца ребенку, — заговорщицки шепнула Велейра, — хочешь, вместе пойдем на рынок?

Алька невольно содрогнулась. Она вдруг представила себе, как ходит по базару, а там вместо овощей и мяса выставлены люди. И почему-то представленное показалось ей настолько отвратительным, что к горлу подкатил тошнотворный комок.

— Я… не уверена, что хочу, — пробормотала она.

— Но, милая, от крагха ты можешь родить только тварь Роя, а их и без того немало расплодилось. Даже приходится на них охотиться, чтоб нас не сожрали. А мой супруг хочет внуков. Ты же не будешь его разочаровывать?

Алька кивнула. Разочаровывать она никого не хотела. Все равно идти дальше было некуда. Правда, желание купить себе мужчину от этого тоже не появлялось.

— Может, ты боишься? — в голосе Велейры мелькнуло сомнение, — так их как следует готовят. Они смирные и ласковые. Будет делать все, что захочешь. Скажи, у тебя кто-нибудь был?..

Алька покраснела и опустила голову. Врать не хотелось, но разве такие вопросы задают в столь людных местах?

Внезапно на помощь пришел Сантор.

— Велейра, оставь ее. Подобные вопросы не обсуждаются столь публично.

Королева замолчала и примирительно погладила Альку по руке. Наверное, это означало что-нибудь вроде "потом посекретничаем".

Алька стала смотреть представление.

И чего там только не было. Изысканные и совершенно немыслимые танцы, акробатические номера, жонглирование факелами, метание остро отточенных кинжалов… В какой-то момент Алька начала уставать. Тело заныло от долгого неподвижного сидения, но все вокруг продолжали смотреть, как будто ожидая чего-то.

— Самое интересное осталось, — доверительно шепнула Велейра, — потерпи немного.

— А что там будет? — Альке вовсе не хотелось показаться недружелюбной букой.

В изумрудных глазах королевы отразились пляшущие огоньки лайтеров.

— Обычно во время таких больших праздников в конце всегда приносится жертва этой несчастной, исковерканной земле.

— И… что же приносят в жертву?

Велейра улыбнулась так сладко, как будто вспомнила самые лучшие мгновения своей жизни.

— Не что, а кого. Как правило, это кто-нибудь из-за Пелены. Человек. И все так красиво, символично. Вот увидишь.

— Его что, убивают? — едва слышно выдохнула Алька, хотя и так было понятно, что — да, убивают.

— Как правило, его сжирают твари Роя, — довольным тоном сказала Велейра.

— Но это неправильно.

Алька повернулась к отцу, умоляюще заглядывая в глаза.

— Ваше величество… Отец… зачем вы это делаете?

Сантор передернул плечами, давая понять, что тема разговора ему неприятна.

— А ты подумай, Алайна, мало ли крагхов погибло за Пеленой. Твой брат, наконец… Так отчего мы должны их жалеть?

— Ой, вот и финал, — восторженно взвизгнула королева, тыча пальцем куда-то на арену.

Алька, холодея, посмотрела туда.

Ворота снова медленно открывались, выпуская на арену человека. Из всей одежды на нем были одни штаны. Правда, он был вооружен мечом. Но разве спасет один-единственный меч против тварей роя? Когда их много?

До арены было далековато, и, хоть она и была прекрасно освещена, Алька изо всех сил напрягала зрение, чтобы рассмотреть подготовленную жертву. Почему-то ей стало важно увидеть того, кого через несколько минут разорвут на части, хотя самым правильным было бы вскочить и убежать, чтобы не видеть всего этого.

Между тем человек, чуть припадая на одну ногу, медленно прошелся по арене, поднял голову, как будто высматривая кого-то… И у Альки сердце с размаху бухнулось в колотый лед, и забилось, разбрызгивая тяжелые кровавые капли. Она узнала человека там, внизу. Узнала эти коротко стриженные темные волосы, узнала худощавое, перевитое мышцами тело.

Как он сюда попал? Зачем? Неужели дал себя схватить? ЗАЧЕМ?

Все, все забылось. И то, что накричал, и то, что поверил Ровене, и то, что провел с этой же Ровеной ночь. Наплевать. Единственное, что осталось важным — то, что Мариус Эльдор не должен был умереть сегодня.

Алька повернулась к Сантору.

— Отец, остановите… это. Пожалуйста. Я не могу… не хочу, чтобы вот так убили человека.

Крагх внимательно посмотрел на нее, хмыкнул.

— Тебе придется привыкать. Это старая традиция, Алайна.

Леденея всем телом, Алька снова уставилась на арену. Она судорожно соображала, чтобы такого сделать, чтобы остановить это убийство, но… мысли путались бестолковым клубком, катились во все стороны прыгучими цветными шариками.

Ворота внизу снова заскрипели, и оттуда, из темного зева, начало вываливаться тело гигантской многоножки.

Тварь была огромной. Одна голова показалась Альке размером с хорошую корову. И дальше — безразмерное тело, коричневое, бронированное, и каждая конечность усажена шипами, на которых желтыми каплями блестит яд.

Тварь была огромной, но при этом быстрой. Едва оказавшись на арене, она тут же заметила добычу, и бросилась на человека так быстро, что Алька только и успела, что ахнуть в ужасе. Бросилась — и вдруг словно натолкнулась на невидимую стену.

— Страж, — зло воскликнул Сантор, — откуда его взяли?

Тем временем невидимая преграда, которую не могла преодолеть многоножка, стремительно наливалась яркой зеленью, завибрировала и как будто стекла кусками желе на голову твари. Раздался жуткий скрежет и одновременно высокий визг, от которого заложило уши. Хрясь. Череп многоножки с треском сплющился, треснул, забрызгивая белой жижей песок арены. Крагхи взвыли, вскочили со своих мест.

Алька и вовсе перестала дышать.

Она во все глаза смотрела на Мариуса, который медленно обошел поверженного врага, зачем-то ткнул лезвие меча в яд, стынущий каплями… Снова обвел взглядом трибуны, как будто выискивая кого-то. Альке захотелось тихо заскулить и залезть под стулья. Или проснуться, и чтоб никогда, больше никогда не видеть ничего подобного.

Сантор поднялся, махнул кому-то рукой и скомандовал:

— Выпускай всех.

— Нет, пожалуйста, — она что есть сил вцепилась в заросшее перьями предплечье отца.

— Ты привыкнешь, — холодно сказал он, — раз уж ты здесь, надо принимать нашу жизнь.

Смаргивая набежавшие слезы, Алька все смотрела — и не могла заставить себя отвернуться. Потому что там, внизу, вновь распахнулись ворота, и на арену начал вываливаться бесформенный ком переплетенных гигантских тел. Ком разваливался на части, выпуская на песок невиданных тварей, гигантских скорпионов, бронированных жуков, дикую помесь кота-переростка и осы, когда на черно-желтом туловище когнистые лапы, а завернутый наверх хвост блестит ядовитым жалом.