***

–Господин Рейдж, к вам старший дознаватель Тобиас Ллойд, можно его пригласить? – спросил Марк, забирая стопку последних подписанных документов у начальства.

Разговор с номархом Севера остался незаконченным, потому что Себастиан не согласился на условия вампира. Вернувшись в дознание, он организовал внеочередное собрание по делу Чёрного Барона. Бессмысленное и бесполезное по своей сути.

Поиски до сих пор не принесли никаких результатов точно так же, как и розыск украденных диамонов. Два раза срабатывала поисковая магия на родовых украшениях, но времени обнаружить местоположение родовых артефактов не хватило.

Отдав новые указания, он распустил подчинённых, а сам закрылся в кабинете с бумажками допоздна, лишь бы не возвращаться домой.

– Ммм… – недовольно промычал в ответ Марку главный дознаватель, не желая ни с кем больше сегодня разговаривать.

Но его помощник понял иначе:

– Тобиас Ллойд, господин Рейдж, он ждёт уже несколько часов. Пригласить его? Или пусть завтра…

– Выжидает тут несколько часов. Работы что ли у него нет? – проворчал дознаватель. –Ладно. Пусть проходит, – отмахнулся герцог, думая, что парень хочет обсудить свое трехдневное заточение в карцере, совершенно заслуженное, по мнению самого Себастиана: «Ну, а что он хотел, нападая на коллегу при исполнении?»

Оборотень вошёл, плотно прикрыв за собой дверь, сел в гостевое кресло и откинулся на спинку.

– Ты заслужил наказание, но, так и быть, вносить его в личное дело не буду… – начал было глава дознания, но волк бесцеремонно перебил его.

– Плевать я хотел на твоё наказание, дознаватель.

– Выбирай выражения, щенок! Уволю, к демонам, с выговором и лишением всех привилегий!

– Увольняй, начальник. Лишай привилегий, выписывай штрафы и делай со мной, что твоей шишрасовой душе угодно. Я не за этим пришёл, – ничуть не испугался Тобиас. То, что он увидел сегодня, полностью лишило его какого-либо пиетета, страха перед герцогом и напрочь отбило к главному дознавателю уважение.

– И что же тебе нужно, раз смог набраться смелости говорить со мной в таком тоне? – с угрозой в голосе спросил Рейдж: в воздухе запахло магией, красные искры заплясали за спиной главного дознавателя.

– Я пришёл посмотреть в глаза человеку, который убил Лису, и спросить у него, как ему живётся с этим? – улыбнулся парень, но карие глаза его оставались полны презрения и ненависти.

– Тобиас, ты головой стукнулся? Лиса дома жива и здорова, под арестом, правда, но с ней все хорошо, – отмахнулся Себастиан: герой-защитник выискался. Искры растворились в воздухе.

– Рейдж, ты прикидываешься или на самом деле ничего не понимаешь? Ты вообще её навещал? Видел её после того, как запер? Разговаривал? – оборотень встал и облокотился двумя руками на стол.

– Мои дела тебя не должны касаться, – огрызнулся мужчина, откинувшись на спинку своего кресла.

Волк шире и крупнее его в плечах, мускулистее, когда герцог выше ростом и более жилистый. Если начнётся драка, то у оборотня будет физическое преимущество в силе, но и главе управления есть, чем удивить своего противника без применения магии, так что ещё неизвестно, кто станет победителем в этом бою.

– Ты – мерзавец, Рейдж! – засверкали глаза у Ллойда – первый признак скорого неконтролируемого оборота из-за эмоций. – Ты сделал все, чтобы Лиса не нашла себе пару! Спал с ней, пропитал своим запахом, чтобы отбить интерес у свободных оборотней! Магов не подпускал даже поговорить с девчонкой!

– Ничего я не делал! – взъярился герцог, подскочив с места. Магия закружила вокруг него вихрями: мальчишка его достал. – Лиса сама пришла спать в мою комнату. Спать, и ничего больше.

– О! Ты ещё и круглый идиот, Рейдж! Влюблённый по уши идиот!

– Ллойд, не дразни меня! – прорычал дознаватель. – Выбирай выражения! Я никого не люблю.

– Кроме себя, это точно. И спорить с тобой бестолку, проще показать. Да, менталист? Готов увидеть результат своих трудов? – с издевкой протянул волк, снимая амулет абсолютного щита с шеи.

На Рейджа градом посыпались картинки, чувства и эмоции сидящего напротив оборотня. Его презрение сливалось в гудящий водоворот злобы и тянущей душу печали, выливаясь в щемящую нежность, грусть и рвущую плоть скорбь. Образы накладывались один на другой, подсовывая самые ужасные воспоминания, самые неприглядные виды и застывшие изображения открытого.

Но хуже всего были звуки, дикие, яростные и жуткие, примитивные в своей простоте и свирепые от еле сдерживаемой ярости хищника.

– Это только твои фантазии, – глухо пробормотал дознаватель, не успев сразу отгородиться щитом, погрузившись в чужой разум слишком глубоко и резко. – Ты все это выдумал…

– И это мне говорит сильнейший менталист нашей страны? – Ллойд презрительно фыркнул. – Доброго вам вечера, господин Рейдж, – издевательски добавил оборотень и ушёл.

Себастиан невидяще смотрел на закрывшуюся после ухода волка дверь несколько долгих мгновений. Подскочил, схватил плащ и покинул дознание, переместившись во внутренний двор своего дома. Глаза сразу начали искать окна покоев Лисы, но те выходили во внутреннюю часть дома.

В голове калейдоскопом промелькнули считанные чужие воспоминания сегодняшнего дня, тревожа что-то глубоко внутри.

В холле на него налетел потрепанный Ристарх с безумным взглядом:

– Пусти меня к дочери! Ей нужна помощь! Ты не представляешь, что натворил своим магическим выбросом! Ты…

– Пошли, – глядя на второй этаж, позвал герцог за собой ошалевшего оборотня: столько дней лис пытался пробиться к дочке, но его не пропускала дежурившая днем и ночью охрана, а дознаватель отмахивался от его просьб и пропадал в управлении.

Нэд вездесущей неслышной тенью присоединился к ним, идя немного позади. Он сам очень переживал за леди Лисичку, но хозяин ничего не желал слышать.

Охрана отвела растерянный взгляд и пропустила всех внутрь. Герцог первым пересёк гостиную, открыл дверь спальни.

Холод. Темнота.

Первым, что он почувствовал после приятного согревающего тепла дома, был жгучий холод. Камин не горел, видимо, очень давно: комната выстыла. Окна разбиты, ставни вывернуты нараспашку. Тихий свет зимней луны едва проникал внутрь спальни, скрадывая очертания разрушенной мебели.

Кресло и постельное белье на кровати подрано, куски обивки и шёлка разбросаны по всему полу. Гардина висит на одном креплении слева от окна, шторы превратились в тряпки. Зеркало разбито, как и вся посуда, которую приносили с едой. Осколки фарфора и посеребренного стекла хрустят под толстыми подошвами зимних сапог. Остатки пищи замерзли и были разбросаны по измазанному в золе ковру.

Единственное, что уцелело – кровать, но к ней уже склонился Ристарх. Выдавая тихие гортанные звуки, похожие на тявканье смешанное с мяуканьем, он смотрел в угол стены за тумбу, сверкая на герцога время от времени янтарными глазами внутреннего зверя.