Однако сейчас было не время для выяснения отношений. Утяжелораненого, конечно, сил немного, но Мосол запросто может ее пристукнутьголыми руками. Чтобы не шумела и не качала права. Или просто выгонят ее издома. И куда она пойдет? Без денег, без машины, без помощи… Нет уж, нужно держатьсяэтой компании, хотя не слишком-то они ей нравятся. Видно, пошла у нее такаяполоса — всех вокруг убивают…

Она ни с кем ни о чем не договаривалась — так вышло, чтосейчас она в чужом доме, в руке тарелка с горячим мясом, а напротив — раненыймужчина, которого она не может бросить. Она принимает условия игры. Уже давноприняла.

— Да ты себя со стороны не видел! — проговорилаЛера. — Хочешь, принесу зеркало? Какие горы!

— Тише! — прошипел Николай. — Нельзя, чтобыХирург услышал. Я полежу до вечера, может быть, мне станет лучше. Конечно, самя идти не смогу, но Мосол донесет до машины, а ты сядешь за руль. Кое-какиелекарства возьмем у Хирурга, остальное купим по дороге. Двадцатого приходиткараван, мы должны успеть.

— По-моему, ты просто бредишь! — проговорила Лера,поднимаясь. — Какой там караван! Тебе вообще вставать нельзя. Поспи хотьнемного. Я к тебе попозже зайду.

Она вернулась на кухню. Там завтракал Мосол, увидев ее, онприветливо замычал. Прохор Петрович коротким кривым ножом вырезал из кускадерева новую трубку. Акбар лежал у его ног.

— Ну как он там? — спросил хозяин. — Поел?

— Совсем немного…

— Ну, и то хорошо! К вечеру будет лучше, мужикздоровый! Ладно, вы тут посидите, а я в город смотаюсь, с людьми поговорю,узнаю новости. К обеду вернусь.

Он встал, сдернул с гвоздя зеленую куртку. Акбар оживился,радостно заурчал, сел у двери.

— Возьму, возьму! — усмехнулся Хирург, потрепалкавказца по загривку и вышел из дома.

Он вывел из гаража темно-красный «Фольксваген», Акбарпривычно запрыгнул на заднее сиденье, и машина выехала за ворота. Мосол заперворота за хозяином и вернулся в дом.

Лера заглянула в комнату к Николаю. Раненый спал, его лицопорозовело, на лбу выступили мелкие капли пота. Внезапно он беспокойнопошевелился, сбросил одеяло и пробормотал что-то неразборчивое. Лера заботливоукрыла его и вернулась на кухню.

Мосол стоял у окна, нервно потирая руки.

— Что ты беспокоишься, скоро Прохор вернется! —проговорила Лера. Немой что-то промычал, достал из кобуры свой огромныйревольвер и принялся его чистить, то и дело поглядывая в сторону ворот. Егобеспокойство передалось и Лере. Она вышла на улицу, обошла вокруг дома. Собакина привязи тоже вели себя как-то странно, то и дело вскакивали, перебегали сместо на место и тонко скулили, будто чего-то боялись.

— Да что вы все, будто сговорились! — в сердцахпроговорила Лера и вернулась в дом.

Она еще раз заглянула к Николаю, убедилась, что он спит,вернулась на кухню и принялась мыть посуду, чтобы убить время до возвращенияхозяина.

Мысли текли безрадостно. Положение у нее так себе. Николай втяжелом состоянии, после операции, проведенной в походных условиях, хорошо,если у него не начнется воспаление. Краем уха Лера слышала, что при ране вживот обязательно нужно колоть антибиотики, иначе неминуема инфекция илетальный исход. Хорошо бы раздобыть что-то у Хирурга.

Внезапно Мосол, который сидел возле окна, вскочил ивозбужденно замахал руками.

Лера перестала вытирать тарелки и прислушалась.

Со стороны дороги послышался неровный, кашляющий звукавтомобильного мотора. Мосол бросился на улицу, на ходу снимая револьвер спредохранителя. Лера выскочила следом, уже предчувствуя беду.

Подбежав к воротам, немой выглянул в смотровое окошко и тутже кинулся отворять створки. Едва он открыл, как во двор, вихляя, въехалкрасный «Фольксваген». Его было трудно узнать: фары разбиты, левое крыло смято,весь корпус машины изрешечен пулями. Машина остановилась посреди двора, и мотортут же заглох, как будто израсходовал последние силы, чтобы добраться до дома.Лера бросилась к машине, дернула на себя переднюю дверцу.

Прохор Петрович полулежал на водительском месте,привалившись к рулю. Он с трудом откинулся назад, повернулся к ней лицом.Куртка на груди была черной от крови.

— Я… попал… в засаду… — с трудом выговорил он, и на губахвыступили кровавые пузырьки. — Это темерникские… они хотят всех подмятьпод себя… я отбился… но вам… надо уходить… скоро они… найдут своих и приедут…сюда…

— Как же Николай?.. — начала Лера и сразу поняланелепость своего вопроса.

— Мосол донесет Николая до машины… — с заметным усилиемпроговорил Прохор. — Везите его осторожно… здесь по-любому оставатьсянельзя…

— А как же вы?

— Я отобьюсь… я их задержу… все равно мне не выдержатьдорогу… Акбар… — его лицо вдруг перекосилось, словно от сильной боли. Лерапроследила за взглядом Прохора Петровича и увидела на заднем сиденье огромную,неловко скрюченную собаку.

Акбар не подавал никаких признаков жизни. Густая кудлатаяшерсть на его крупной голове с выпуклым мощным лбом потемнела и свалялась открови.

— Быстрее… — проговорил Прохор Петрович.

Мосол уже бежал к дому. Лера вывела из-под навеса черную«Ауди», подогнала ее к крыльцу, вбежала в дом. Немой осторожно, бережно поднялНиколая с дивана, понес его к выходу.

— Я сам, — раненый пытался вырваться, — что я— баба?

— Но-но! — проговорила Лера, шедшая рядом. —Попрошу без этих мужских штучек! И не дергайся, иначе швы разойдутся!

— Как там Хирург? — едва слышно проговорилНиколай. — Он узнал, кто на нас наехал?

— Темерникские! — повторила Лера непонятное слово,услышанное от Прохора Петровича. Николай еще больше помрачнел.

Мосол спустился с крыльца, осторожно уложил раненого назаднее сиденье. Лера собрала в сумку бинты, йод, вату, все, что нашла измедикаментов, на всякий случай сунула бутылку водки в качестве антисептика.

Прежде чем уехать, подошла к «Фольксвагену».

Прохор Петрович развернул машину лобовым стеклом к воротам,положил перед собой пистолет.

— Не задерживайтесь… — с трудом разлепив спекшиесягубы, проговорил он, увидев Леру. — Уходите проселками. За моим домом естьхорошая грунтовка, которая выведет вас к другой дороге. Дальше разберетесь. Яих задержу.

— Спасибо за все, — Лера последний раз взглянулана него и вернулась в свою машину.

Они объехали «Фольксваген», выехали в ворота, Лера проехалапо периметру усадьбы Прохора Петровича и действительно оказалась на вполнеприличном проселке, вдоль которого выстроились шеренги пирамидальных тополей.Попетляв по нему около получаса и не встретив ни одной машины, выехали накакое-то шоссе. Николай приподнялся на заднем сиденье и с трудом проговорил: