— Что, мы уже прилетели?

— Прилетели! — подтвердила Лера и пригляделась краненому. Он выглядел немного лучше, а самое главное — в лице снова появилисьрешительность и готовность к действию.

— Надо двигаться! — проговорил Николай, пытаясьвстать. — Караван уже на подходе, Джамаль ждать не будет!

— Не преувеличивай свои возможности! — прикрикнулаЛера на раненого. — Сам ты еще не скоро сможешь идти, пока тебя понесетМосол.

— Кроме того, скоро стемнеет, — поддержал ееКалмык, — а в темноте, сам знаешь, в горах далеко не уйдешь, так чтохочешь — не хочешь, а придется переждать до утра.

Немой утвердительно замычал, подхватил Николая, как пушинку,и понес к выходу. Калмык открыл дверь кабины, спустил железную лесенку, котораяс лязгом уперлась в каменистую почву. Немой осторожно спустился по лестнице,усадил Николая в тени самолета, огляделся по сторонам.

Лера на негнущихся ногах спустилась следом.

Площадка, на которой стоял самолет, была не такой маленькой,какой она показалась ей в момент посадки. Но все равно она казалась крошечнойсреди этих бескрайних гор, а самое главное — она была совершенно неприступной.К ней не вела никакая дорога, никакая тропинка, и было совершенно непонятно,зачем самолет приземлился на этом горном пятачке и как они смогут продолжитьсвой путь. Сбоку, почти сливаясь со скалой, стоял небольшой сарайчик,сколоченный из досок и кусков жести и раскрашенный маскировочными цветами.

Солнце быстро опускалось, и тени, удлиняясь, делалиокружающий пейзаж еще более непривычным и фантастическим.

Калмык последним спустился по лесенке, уверенно направился ксарайчику, сделав Мосолу знак следовать за собой. Мужчины скрылись в ветхомстроении и через минуту снова вышли наружу, нагруженные огромной маскировочнойсетью. Эту сеть они набросили на самолет. Потом Мосол снова поднял Николая,взвалил его на спину и опять направился в сарай.

Лера вошла следом за ним, с интересом огляделась. .

Внутри сарайчика она увидела койку, шаткий стол, стеллаж синструментами и еще один шкаф, вроде платяного. Мосол бережно уложил Николая накойку. Тот пытался протестовать, но в конце концов смирился. Калмык вошелпоследним и сразу начал хозяйничать, как в привычном, хорошо знакомом месте. Онвытащил из-под койки плитку с газовым баллоном, пристроил ее в углу, поставилна нее чайник. Из заплечной сумки достал хлеб, ветчину, пару банок тушенки,несколько плиток шоколада. Только теперь Лера почувствовала, как проголодалась.Она помогла пилоту накрыть на стол, разлила чай. Калмык добавил в каждую кружкунемного коньяка.

Прежде чем поесть самой, Лера отнесла кружку чаю и бутербродраненому. Чувствовалось, что Николай тяжело переживает свою беспомощность,однако он поел и жадно выпил чай.

Рана на животе выглядела на удивление прилично. Ровные края,почти нет покраснения. Температуры у Николая не было, так что Лера наскорообработала рану, налепила свежую повязку и решила пока никаких таблеток недавать — как бы хуже не было.

Поужинав, она вышла на улицу.

За это время совсем стемнело, горы обступили крошечнуюплощадку, как злобные великаны, но небо над головой было усыпано крупными,яркими, как драгоценные камни, звездами. Таких крупных звезд Лере никогда неприходилось видеть, да и созвездия выглядели непривычно и располагались не насвоих обычных местах.

Перед сном хотелось умыться. Лера достала из сумки маленькоезеркальце и гребень, больше в суматохе сборов она не прихватила ничего. Вид взеркале никак не порадовал. Лицо, серое от пыли, под глазами темные круги, нащеке — царапина с засохшей кровью. Она кое-как расчесала спутанные волосы, акогда откинула их назад, снова поймала на себе пристальный взгляд летчика ипоскорее отвернулась.

Калмык выдал своим спутникам спальные мешки, Лера забраласьв мешок, пристроив его на надувном матрасе, и заснула в тот же момент.

На этот раз ей ничего не снилось, а проснулась она отчьих-то осторожных прикосновений.

— Что такое? — пробормотала она, не понимаяспросонья, где находится. — Можно, я посплю еще немного?

В ответ не раздалось ни звука, только нетерпеливая мужскаярука теребила застежку спальника да раздавалось совсем близко хриплоевозбужденное дыхание. В сарае царила кромешная тьма, слышно было, как храпит вдальнем углу Мосол, да одна яркая звезда пристально светила через узкую щель вкрыше. Лера скорее услышала, чем разглядела склонившегося над ней мужчину.Калмык, а это разумеется был он, расстегивал ее спальник так решительно, чтоневозможно было не понять его намерений.

— Ты что — рехнулся? — прошипела Лера. —Нашел время лезть!

— На такое дело время всегда найдется, — прошепталон в ответ одними губами, — а ты не шуми, внимания не привлекай… намвнимание не нужно…

— Отвали! — процедила она. — Не на ту напал!

— С чего это? — он сделал вид, чтоудивился. — Тут, в горах, я хозяин. Ты у меня в гостях, так что давай, неупрямься. Мне напряжение снять требуется, так что ты уж расстарайся. Потому какнам еще лететь и лететь, вдруг у меня сбой случится? В твоих же интересах…

Он рывком дернул тесемки, спальник раскрылся. Она спала втонкой майке, и он тут же начал шарить жадными руками по ее груди.

— Заору сейчас! — предупредила она. — Всехперебужу!

— Ой, напугала! — он рассмеялся в голос. —Мосол и не проснется, а этот, с дыркой в животе, сам и до ветру выйти не может,не то что тебя спасать. Так что не дури, беленькая, мне ничего такогоособенного не нужно, все по-простому…

Она схватила эти наглые руки, которые шарили по ее телу иуже задирали майку. Она пыталась оторвать их от себя и одновременноосвободиться от этого чертова спальника, который сковывал движения. Калмыкприжал ее к полу, обхватив одной рукой, другой же пытался расстегнуть джинсы.Она дернулась и задела в темноте какую-то банку. Со стороны койки, где лежалНиколай, послышался стон.

— Так-то ты своего друга уважаешь, — прошипелаона, — к его женщине вяжешься, когда он беспомощный. А если бы он так?

— Чего? — протянул Калмык, и даже ослабилхватку. — Нечего заливать! Не такой Николай человек, чтобы свою бабу втакое пекло привести! Это тебе не прогулка при луне, а важное дело, тут бабамне место. Так что не его ты баба, это точно. А кто ты есть — это мы сейчаспроверим…

Джинсы затрещали, и она бешено завертелась. Вот и второйурок, который преподает ей жизнь. Первый был — никогда и никому не доверять доконца. Каждый может предать — из жадности, из страха, у всех свой предел. И воттеперь второй урок — не проси ни у кого защиты. Никто не станет за тебязаступаться, надеяться можно только на себя.

Удалось наконец освободиться от спальника, и она пнулаКалмыка коленом в живот. Однако не слишком удачно, потому что живот у него былкаменный, такой и кувалдой не пробьешь.